– Давай, Перси, давай! Нууу… еще! Еще разочек! Аааааа… Всёооооо! Поцелуй меня. И их. Ох, пусти. А ты? Да, и ты уже. Понравилось? Освободишь меня теперь? Или еще чего-нибудь такого хочешь? Майкл! Мааайкл! Ты где?!!!
Михаил сидел на кухне и пытался попасть кончиком сигареты в огонек зажигалки, заглядывал в пустую кружку, ощупывал себя в разных местах, ерошил волосы на голове. Нос его учуял запах опаленных волос. Так и умереть можно, Майкл. От истощения. Может, бросить. Ага, брось. Прямо сейчас. И забудь. Дааа, забудешь тут.
На экране монитора мигало сообщение: «Игра прервана», квадратик Chipmunk горел зеленой рамкой. Как же ей написать-то?
– Тут не надо ничего писать! Ты просто думаешь, держа курсор на моем юзерпике, и я все слышу. Ты куда делся?
– Я… это… покурить бегал.
– Не понравилось?
– Ты что! Улёт полный! А как ты освободилась?
– Смешной ты какой! Ты в любой момент можешь выйти из игры. Тогда партнер возвращается домой. И все.
– А дракон откуда взялся?
– Ну я придумала. Для перчика. Иначе, зачем же тебе был меч. Как у Чехова.
– Круто получилось! Эрос и Танатос. Никогда не пробовал. Думал, это Фрейд выдумал.
– Все в жизни уже кто-нибудь выдумал. Главное, чтобы это работало. Сработало ведь?
– Еще как! Это и есть совмещение фантазий?
– Это только начало. Ты еще научишься. Еще хочешь?
– Еще бы!
– Я к тебе?
– Заходи.
– Только теперь ты будешь привязанный.
– Я?! Стой! Ну я не хо…
Палуба корабля мерно покачивалась, парус раздувал щеки от ветра, деревянная фигура на носу умывалась морскими брызгами. Михаил стоял, привязанный к мачте просмоленным канатом, в легкие его врывался соленый ветер, в уши – неизвестно откуда звучащая музыка. Это была чудесная песня, только без слов: вокал походил на гавайскую гитару и синтезатор. Допамин булькал у него в мозгу, взрывался пузырьками шампанского, никакого дискомфорта не было, на него напало приапическое состояние, край его хитона приподнялся; не хотелось больше ничего, только слушать эту прекрасную песню – всегда. Он покрутил головой, никого не увидел, только по правому борту виднелись скалистые вершины какого-то острова. Канат не мешал ему, он чувствовал себя на взлете, был готов улететь в небесные сферы, в голову пришла мысль о поющих ангелах. Справа над бортом показалась медноволосая голова девушки: она поднялась, белые крылья хлопали за ее спиной, и опустилась у мачты; песня стихла.
– Чиппи?! А пел кто?
– Я и пела. Понравилось?
– Спрашиваешь! Так ты сирена?!
– Ну да. Я еще и флейтистка.
– Не, мне песня и так понравилась, без флейты. Споешь еще?
– Конечно. И сыграю. На твоей флейте. Вижу, она уже готова.
– Одновременно?! Будешь петь и сосать… играть то есть?!
– Ну да. Вот, смотри.
Девушка приблизилась к мачте, сложила крылья, опустилась на колени и подняла край его хитона. Музыка зазвучала вновь, ритм совпадал с движением головы Chipmunk, Михаил застонал от наслаждения, напряг мышцы – канат держал его крепко. Вот черт, а ну и мы попробуем. Как это тут работает. Он подумал о свободе, о птице, канат разорвался сам собой и упал вниз, он подался вперед, ощутил трепетание за спиной, взмахнул крыльями, подхватил девушку и поднялся над палубой.
– Я лечу! Я могу летать!
– Конечно, можешь. Ты еще много можешь, просто не знаешь об этом.
Песня продолжала звучать, Михаил поднялся еще выше, он наслаждался свободой движения, выделывал замысловатые пируэты в воздухе, потом поймал девушку за ногу, подтянул к себе, приник к ней губами, вертел ее, целовал, прижал к себе и вошел в нее. Это было совершенно по-другому, он стремительно поднимался, замирал на мгновенье, падал вниз, нанизывая Chipmunk на себя, отпускал ее, снова ловил, пока они одновременно не выгнули спины, удерживаясь только ногами, затем отпустили и ноги, развернулись и сложились валетом; вспышка в его мозгу закрыла все, он расслабил руки и ноги и стал падать.
