Иду в душ и там меня настигает поток сознания. Про Илия и его утверждение, что я не фригидна.
С улыбкой выключаю воду, думая, что, если бы не постоянные оглядки и страх, я бы с удовольствием узнала, какого это быть покоренной столь горячим представителем сильных мира сего. Какого это быть по настоящему желанной для мужчины? Я бы играла с ним, просила доказать, что не фригидна снова и снова. Снова и снова, пока сил бы не осталось даже сказать: «Спасибо».
Захожу в спальню, с печальной миной. На сушку волос сил нет, так что придется завтра ходить как лахудра.
Стягиваю полотенце, надеваю легкие шортики и свободную майку на лямках.
Присаживаюсь на кровать и чувствую, как кожа на спине чешется, словно от пристального взгляда.
Что за…
Резко разворачиваюсь и вскрикнуть не успеваю, как меня тянут на спину и закрывают рот поцелуем.
Глава 12.
Страх колючей проволокой давит на горло. Я хочу крикнуть, но в мой рот тут же вторгается язык, шарит, заставляет задыхаться.
Я поднимаю руки, изгибаюсь как кошка перед купанием, жажду цапнуть неприятеля.
А он сверху, уже уселся тяжелой тушей, придавливая меня к матрасу, царапая нежную кожу молнией на джинсах. Вцепляется руками-кандалами в запястья, стягивает пальцами одной руки и закидывает за голову.
Жмурюсь, не хочу смотреть в лицо насильника, не хочу видеть того, кто в пару мгновений отберет желание быть свободной и жить.
В груди растет ком обиды и слез.
Неужели я буду осквернена? Лучше бы переспала с Илием. Я уже готова завыть от досады, когда вор отпускает мои губы, и вдруг шепот на ухо, заставляет меня застыть.
– Что, дикая кошка уже не хочет быть изнасилованной?
Илий!
– Илий, твою мать! – шиплю змеей и вырываюсь сильнее. – Почему ты сразу не сказал, что это ты! Я со страху даже не узнала!
– А я думал, это у нас игра такая, – хрипит он мне в шею и губами обжигает кожу.
Невозможный!
Могла бы сразу понять, кто это…
Его руки собирают маечку на груди и тянут, выгибают тело в пояснице.
Я ахаю, когда ткань натягивается до предела, а лямки впиваются в кожу.
– Игра? – задыхаюсь и вскрикиваю, когда ткань трещит по швам.
– Да, я насилую, ты сопротивляешься. В прошлый раз у нас неплохо вышло.
– Ты сволочь, ты мне солгал!
– Ни разу, – смотрит он в глаза, убирает остатки шелка. – Ты не спрашивала же, узнал ли я тебя.
– Как ты забрался в квартиру?! Я же закрыла дверь, – перевожу разговор, хочу его немного отвлечь, потому что от его тела жар. Он как дровяная печка, и языки пламени уже ласкают кожу, готовые меня просто сжечь заживо. Как ведьму-развратницу. Грешницу, что спит не с мужем.
Потому что мысли мои далеки от праведных.
– Если бы я не умел вскрывать двери, меня бы выгнали со спецназа.
– Ты ее выбил? – восклицаю, вспоминая как именно действуют офицеры различных подразделений в фильмах.
Илий посмеивается, перехватывает оба запястья, так, что мне стало удобнее, и переводит взгляд вниз, прямо на две торчащие вершинки груди.
Непозволительно большой груди.
Они словно ждут чего-то, а вздымающаяся грудь только приближает их к губам Илия.
– Я действую более тонкими методами, Анжелика, – облизывает он губы и влагой касается одного соска. Сносит к чертям установку его отвлечь, потому что по телу проходит приятный импульс, заставляя и без того бешенный пульс ускориться.
Внизу живота теплеет, в груди сладко ноет сердце.
Илий не торопится, обводит сосок по кругу, втягивает в рот, отпускает. С жадностью хищника наблюдает за тем, как чуть качается из стороны в сторону грудь.
