Заслужит ли и Аня такое когда-нибудь? Или для этого необходимо быть красоткой с длинными волосами?
Люда плюхается за компьютер, открывает несколько документов сразу и умудряется в два счёта раздобыть свободный телефон. Пальцы скачут по кнопкам, она звонит в театры, гостиницы, посольства, а ещё часто общается с неким Никитой:
– Никита, они требуют красный глянцевый половик сорок на пятьдесят. Нет, с собой не повезут, мы должны им его предоставить. Не бывает такого? А что тогда делать? Нет, в ДК глубина сцены десять метров, а им нужно минимум пятнадцать. Ну не подойдёт же никак, смысл спрашивать? Нет, левый карман шириной не меньше десяти метров должен быть! И световой пульт твой они не одобрили.
Волонтёры толпятся десятками и почти друг от друга не отличаются. Девочки поголовно в ботинках и кроссовках, висящих на бёдрах широких джинсах, без макияжа, с цветными, как у самой Ани, волосами. Мальчики похожи на девочек, щуплые, в скинни-джинсах, манерные и, кажется, немного истеричные. Поэтому волонтёрку и помощницу Люды Михалину сложно не заметить с её копной густых каштановых волос до талии. Всегда при аккуратном макияже, словно сделанном по всем правилам из ютуб туториалов, чаще всего – на каблуках.
Каждый день они с Людой садятся за стол и сверяют какие-то списки. Иногда Люда вслух набрасывает Михалине, что писать, а Михалина сразу отстукивает наманикюренными пальцами на английском:
– Так, в общем, пишем, что красного половика нам в этом городе, да и в этой стране, не найти. Пусть ищут возможность везти свой. Но сформулируй это как-то повежливее. И другую площадку предложить не можем, времени уже совсем мало до показа, пусть адаптируют спектакль под глубину десять метров. Но опять же, вежливо пиши.
Неужели и такие девушки, как Люда и Михалина, с этими своими гладкими волосами и причёсанными бровями (просто копии Аниной сестры Вики!) – неужели и они могут хотеть быть тут?
Но не зевать, Аня, нет времени расслабляться! За час до отправления поезда она бежит в кабинет к главному бухгалтеру Фаине Петровне. Купюры получает из холёных рук с прозрачной кожей и немного выступающими венами.
– Билеты не забудь сдать, как вернёшься! – напутствует Фаина Петровна, в голосе пробивается хрипотца курящей женщины. Аня, накинув пальто и не застегнув его как следует, вылетает из здания Музея довоенного искусства и несётся, несётся скорее на вокзал. Всегда Аня выбегает впритык и рискует опоздать.
Широким шагом можно успеть. Поезд в 6:30, ещё одиннадцать минут, давай, Аня, пользуйся своими длинными ногами! Непроснувшаяся спина ноет под тяжестью рюкзака, затылок взмок, заболеть ещё не хватало. В животе который день пляшут ножи, то и дело покалывающие в стенки. Опять позавтракать не успела, какое там, опять вместо обеда будет глазированный сырок с ледяным йогуртом из магазина у станции. Если Аня вообще о еде не забудет, как это было уже несколько раз.
Сама с собой договорилась: на таможне вызволяем чемодан, притягиваем в галерею, отдаём художнице и – гоним домой. Суббота, подъём в полшестого – это ненормально. Суббота – а Аня и так всю неделю моталась туда-сюда. Суббота – Аня вернётся домой и будет спать.
Сегодня в полночь – перформанс арт-группировки NARCISSISTER «Огонь», тот самый, о котором Аня больше всего читала и мечтала. Ха-ха. Даже если звёзды на небе сложатся в причудливый узор и Аня освободится к вечеру, ни на какие перформансы она не поедет. Спит по пять часов уже третью неделю, чувствует себя уставшей с той самой секунды, как открывает глаза. Если получится хотя бы сегодня нормально выспаться, каким же счастьем, благословением, подарком судьбы это будет!
