Семь часов продажного хаоса в Турбогробинске - страница 7

»

Серега не стал спорить, но категорично высказал свою точку зрения:

– Не обессудьте, господа, но если кто-то из этих монстров будет бузить, то я выскочу с ними по-быстрому.

– Серега, ты вправе злоупотреблять первым правилом, потому что у тебя больше шансов победить в драке, хоть ты и мешок, – Петрюня успокоил его сомнительным комплиментом.

– Тот еще, – добавил Эдик, чуть не вызвав новый приступ агрессии у Сереги.

Петрюня принялся выводить на доске второй пункт правил:

«2. ЛИДЕРА НЕТ, ПОЭТОМУ КАЖДОМУ ПОЗВОЛЕНО НЕСТИ ЛЮБУЮ ЧУШЬ, НО НЕ ФАКТ, ЧТО ОНА БУДЕТ ВЫСЛУШАНА»

– Вопреки мнению некоторых членов нашей коллегии, – Петрюня развернулся и посмотрел на Шляпича, – я не собираюсь ручаться за ваши жизни, ведь мне и за свою-то стремно. Если у вас есть какие-то идеи, спокойно высказывайте их, но если они невообразимое дерьмо, то будьте готовы узнать об этом от всех остальных.

– Ну, тут без базара, – подтвердил Эдик.

– Согласен, – Серега тоже был немногословен.

– А что делать, если моя идея окажется самой адекватной, но вы отвергнете ее, потому что вы сами неадекватные? – Шляпич, вот у кого были вопросы.

– Смириться, Шляпич, только это, – Петрюня уже задал вектор ответов на все предложения Шляпича. После этого он перешел к трактовке третьего пункта свеженькой редакции: – Вернемся к фильмологии. Вот мы тут с вами вроде как не витаем в облаках и без проблем осмысляем всю действительность, да? Если уж начистоту, мы отвратительные люди, ну, в смысле, я не представляю, что должно произойти, чтобы о нас подумали, что мы несем пользу обществу. И просто вряд ли у нас получится по-театральному пререкаться, устраивать там всякие слезливые скандалы и ссоры и прочее эмоциональное говно.

После этой глубокой мотивационной речи на доске появился третий параграф:

«3. НЕ УСТРАИВАТЬ ДРАМЫ»

– Нахер драмы, – из зала донесся суровый голос Сереги.

– Драматургия для Шляпича, – внес свою лепту и Эдик, вдобавок еще зарядив в Шляпича подушкой.

Шляпич уже встал с дивана и хотел было демонстративно затаить обиду, но Петрюня с помощью указки направил его взор на третий пункт, и Шляпич, не лишенный понимания тонкостей дружбы, тотчас остыл.

Эдик же пригубил чашку чая, которую увидел перед собой. После того как он это сделал, ему какое-то время пришлось сдерживать себя от агонического крика, и лишь затем он наорал на Петрюню:

– Ах ты псина, ты свой ссаный чай в ад ходил заваривать?

Петрюня воспринял претензию в штыки и желал разобраться:

– Что тебе опять не так?

Эдик поднял чашку в воздух и указательным пальцем проследовал по траектории пара, исходящего от горячей воды. Петрюня все понял, но имел веский аргумент в свою пользу:

– Ну да, прикинь, чайник закипел, и я налил кипяток.

Эдик поставил чашку обратно на блюдце и откинулся назад с крайне недовольной экспрессией на лице. В ответ он пробурчал:

– Я бы лучше чай с холодной водой из-под крана попил, чем так.

Это был здоровый в понимании четверки спор. К тому же, кроме Эдика, к чашкам адского чая никто не притронулся. А Петрюня принялся писать еще один заголовок, который, судя по содержанию, должен был оказаться последним в его своде правил по выживанию:

«4.НЕ УМИРАТЬ»

Как только Петрюня подвел черту под этим гениальным посылом, Эдик стал хлопать. Вскоре Серега с Шляпичем также прониклись написанной на доске установкой, и комната наполнилась громкими аплодисментами.