– Упс! Уже накалился. Солнце тут взлетает, как из пушки, и начинает жечь, как огнемет. Ребята говорят, что глазунью можно без сковородки на капоте жарить! Я не пробовал, но вполне верю.
И вдруг, как будто вспомнив о чём-то, мгновенно поменялся в лице. Остановился, снова машинально опустил на кузов руку, но тут же отдёрнул ее, слегка потирая обожжённое место и всё так же о чём-то вдумчиво размышляя. Прошла минута-другая, американец не двигался с места. Затем, неожиданно быстро придя в себя, облегченно вздохнул и, как ни в чем ни бывало, полез в прохладную кабину.
Питер все это время, молча, слушал его, но, увидев столь неожиданную перемену в поведении товарища, неуютно поежился и даже опасливо огляделся вокруг: « О чем этот парень тут завел – «другие»… что за другие такие?»
Движок не выключали, поэтому в кабине было радостно прохладно после нестерпимого жара «улицы». Внутри канадец тоже оживился, а, получив банку содовой из охлаждаемого бардачка, вообще разомлел. Машина постепенно набирала ход.
За окном появились разбросанные тут и там между барханов и каменистых сопок, качающиеся эксцентрики маховиков огромных скваженных насосов. Их были десятки. Банка с ледяной содовой быстро опустела и придала силы пытливому уму приезжего:
– Слушай, так что с бассейном-то? Он у тебя и сейчас там? – в его голосе сквозила явная надежда на халявную ванну после удушающего жара пустыни. Но ответ его не обрадовал.
– Да какое там! Только эти ребята мне всё налили, а я приготовился кайфануть и забить косячок, приезжает мой тогдашний босс, – ты подумай! И, увидев такое чудо, радостно спускает штаны и ныряет, как тюлень, прямо в мой бассейн. Ты понимаешь? Он там хрюкал и пукал, наверное, полчаса. А мы все, радостно улыбаясь, стояли и смотрели на его заплывы. Он своей толстой задницей одной воды расплескал баксов на семь! – было видно, что вспоминать это парню было не очень приятно, но он всё же рассказывал. И по его загадочному, чуть помрачневшему виду можно было предположить, что конец у истории не был в стиле «хэппи-энд».
– А почему «тогдашний» -то? – ловя момент, уточнил слушатель, и оказалось, что попал в точку…
Местный подсбросил газ, посмотрел парню прямо в глаза. Чуть нервно сглотнул и, понизив голос, проговорил:
– А потому, что его больше никто не видел после этого…
– Как это, не видел? Куда же он делся? – не понял тот, внутренне немного напрягшись.
– А так. Знаешь, здесь девчонки есть местные такие. За десятку всё, что хочешь, сделают. Подходишь к ней, а впечатление такое, что она спит на ходу: голова слегка опущена, а глаза такие узкие, что кажется, что они их всегда закрытыми держат. Так вот, а тут сама ко мне такая подходит. Я даже не знаю, откуда она на объекте взялась тогда. Подходит и говорит так тихо-тихо: «Знаю, мол, что обидел тебя он. Скажи мне, и его заберёт…»
Тут его веки как-то покраснели, а глаза заволокло слёзной пеленой. Он вцепился в баранку побелевшими пальцами и долгим взглядом посмотрел на собеседника.
– У местных есть такая странная легенда. Будто живёт в этих песках «хозяин пустыни», и кто ни встретится ему на пути, тотчас погибает и исчезает, словно его и не было никогда, – машина, почти не подгоняемая педалью акселератора, к тому моменту почти остановилась. И вовремя: рассказчик точно обомлевший смотрел невидящим взглядом пустых глаз куда-то мимо собеседника. Весь он как-то напрягся и вцепился мёртвой хваткой в руль.
