Семь эликсиров тьмы - страница 9

Они летели ещё минут пятнадцать, смеясь и рассказывая друг другу разные истории, как вдруг с вертолётом стало твориться что-то странное. Двигатель сзади заискрился, как бенгальские огни, и тут же запахло палёной пластмассой. Араб сильно испугался, но попытался взять себя в руки, чтобы всё исправить. Параллельно с этим, араб, чтобы показать, что он держит всё под контролем, старался объяснять Джейн, что могло вызвать эти неполадки, используя разные термины, вроде слова фюзеляж.

Внезапно у араба резко потемнело в глазах. Когда зрение араба восстановилось, он увидел, что у всей системы вертолёта сбились все настройки, да и двигатель разгорался сильнее. Араб, не понимая, что происходит, пытался как-то всё исправить, но чем больше он что-либо предпринимал, тем хуже становилась ситуация. И это было не от того, что араб не разбирался в управлении, нет, он, наоборот, понимал всё достаточно неплохо и имел большой опыт в этом деле. Как будто какая-то сила взяла контроль над вертолётом и…над мыслями араба?

Внутренний голос араба твердил ему, что нужно делать. Не было ещё случая, когда из-за подобной ситуации, араб терял самообладание. Но к этому голосу будто примешался ещё один, шипящий, тихий, но настойчивый голос, перебивающий всякие рассуждения разума. Как будто кто-то завладел душой несчастного старика и теперь гипнотизировал его изнутри, пытаясь полностью подчинить себе его действия.

Сопротивляться было просто невозможно. Как будто сама реальность и все силы Вселенной способствовали этому странному гипнозу. Уже через минуту араб не мог отличить приказы «пришельца» от своих собственных мыслей.

Его разум был затуманен, хотя араб даже не отдавал себе в этом отчёт. Он напрочь забыл всё, что случилось с ним за эти пару минут, полностью став рабом этого жуткого невидимого манипулятора, полностью отдав всё своё существо ему в распоряжение. Араба словно будто больше не существовало, словно он сам превратился в это существо, так нагло вселившееся в его душу.

Существо тихим голосом приказывало повернуть один из рычагов, и затем, повернуться к Джейн.

Араб безропотно повиновался, словно будучи куклой-марионеткой, он словно от ударов, скорчивался каждый раз, когда существо заговаривало с ним, но вдруг его ноги словно сбросили с себя оковы, которые, как теперь казалось, были до этого настолько тяжёлыми, острыми и мешающими, что араб опешил от внезапной лёгкости, которая теперь была присуща каждому его шагу, каждому движению.

«Что это было?» – хотела спросить девушка, но застыла с открытым ртом. Во взгляде араба что-то изменилось. Джейн не могла понять, что происходит.

А араб посмотрел на девушку так, словно перед ним была сумасшедшая. Или даже так, будто перед ним стоял убийца его детей: во взгляде араба скользила холодная ненависть, словно образ простодушного торговца был всего лишь маской, под которой скрывался опаснейший из мафиози, наконец-то нашедший свою жертву, которую он выслеживал несколько лет. Взгляд араба ледяными иглами стрелял в Джейн, заставляя её съёжиться от противного чувства, всё сильнее окутывающего её, как туман, ползущий по мокрой от дождя земле. Араб усмехнулся, и Джейн представила, как он злорадно смеётся внутри. И это был вовсе не смех милого простодушного старичка. Этот смех больше подошёл бы маньяку-убийце, радовавшемуся, что ему снова удалось уйти от полиции. Смех, который, даже смехом было сложно назвать, так как это было ликование, полное ощущения, что «всё идёт по плану», словно араб задумал какое-то масштабное злодеяние, и теперь, ему, наконец-то, удалось сделать первый шаг, выполнить первый пункт его задумки, которая чёрным пламенем зародилась у него в душе.