Моя безликая комната не была похожа на тюрьму, нет. Больше всего – на лечебницу святой Игонны, покровительствовавшей больным духом. Здесь имелось зарешёченное маленькое окно под потолком, через которое невозможно было выбраться наружу, вместо стульев стояли мягкие пуфы, вместо кровати – лежанка на полу. Рядом высилась стопка книг по истории Эгрейна. Не особо занимательное чтение, но выбора не было, и я читала.
Интересно, чего Брук опасался больше, что я нападу на слуг и сбегу или того, что убью себя?
В любом случае я не собиралась делать ни того, ни другого: пока я жива и кажусь исполнительной и покорной, моя семья будет жить. Пять месяцев. Пять месяцев максимум, если меня не разоблачат, если ничего непредвиденного не случится. А дальше…
Не было у меня никакого «дальше». После того, как амбициозные планы заговорщиков осуществятся – или провалятся, никто не оставит меня в живых. Меня и Арванда, которого они якобы собирались пять месяцев держать взаперти гарантом моего послушания. Остальным мальчишкам может повезти, если в них не будет необходимости, если я буду послушной и удачливой. И Джусу. Жив ли Джус? Он видел, что меня схватили, но скорее всего подумает на полицаев. И это даёт ему шансы.
Пять месяцев – лучше, чем ничего, и всё же слишком мало. Арванду только десять, и он заслужил прожить долгую нормальную жизнь. Всё, что мне остаётся – попробовать сыграть свою игру. Правда, пока не знаю, как.
Из «опасных» предметов, которые мне доверяли учителя, были только вышивальные иголки и столовые приборы. Учителей, помимо сьеры Льемы, имелось аж шестеро: учитель по этикету и уходу за собой, сье Ардин в роли наставника по дворцовым танцам, инструктор по верховой езде, учитель грамотной речи, лектор по истории и политике, и отдельный человек занимался тем, что я назвала про себя «дворцеведением». Шесть человек на одну меня!
Я больше не считала своих тюремщмков безумцами, хотя задумка по свержению регента всё ещё казалась невероятной. Но не сумасшедшие, нет. Скорее, одержимые.
Однажды я поинтересовалась у сье Ардина, занимавшегося обучением меня танцам, кто же должен сменить ненавистного им всем Ривейна на троне Эгрейна, по правде сказать, не ожидая ответа. Однако Ардин с обычной своей улыбкой тут же ответил, что имя желанного будущего правителя, отца наследника с каплей вожделенной крови Цеешей – Каллер. Однако расспросить подробнее не удалось.
- Не сье Брук? – не без удивления уточнила я.
- Нет-нет, – рассеянно отозвался Ардин, оглядывая меня, как художник – почти готовую скульптуру, которая ему почему-то перестала нравиться.
- Кто такой Каллер?
- Человек, который достоин трона Эгрейна. Попробуйте двигаться мягче, сьера.
«Двигаться мягче» было проблематично. Во-первых, я никак не могла привыкнуть к новой обуви из плотной, облегающей ступню кожи, к тому же на каблуке, из-за которого мир казался пугающе неустойчивым. А во-вторых, тело вообще перестало казаться принадлежащим мне, последние дни это был какой-то кусок ноющей о пощаде плоти.
Дважды в день – ванна с солью и содой, во время которой полагалось растираться кашицей из замоченной в сливках молотой пшеницы и дроблёных кофейных зёрен. Потом – массаж с пахучим маслом и жидким тёплым мёдом в суровых руках сьеры Льемы. Травяные отвары для волос, которые в первый же день высветлили неизвестным мне бесцветным снадобьем с неприятным резким запахом. Полировка ногтей. Восковые маски – для укрепления всё тех же ногтей и удаления лишних волос. В большинстве своём процедуры были болезненные на грани терпимости, но они позволяли забыться, не думать об Арванде, мальчиках и своей судьбе. Выводить несколько застарелых шрамов пришёл сухонький молчаливый лекарь, нанесённое им снадобье имело, вероятно, магическую составляющую: слишком уж жгло кожу, но результат того стоил. Магов-целителей в Эгрейне было мало, снадобья и услуги способных лекарей ценились очень высоко, что ещё раз дало мне понять: всё серьёзно. Всё по-настоящему.
