А им смешно с того, как говорят наши зверушки.
Стою, значит, на балконе. Зову: «Пись-пись-пись». А у меня за спиной: «Мияв!» (это по-турецки «Мяу»). И с дивана поднимается, потягиваясь, юный кот. Я его в темноте сначала за кошку приняла. А он ко мне ринулся и стал руки целовать. Уважительный такой. Я ему колбаски турецкой дала. Не ест. Каши гречневой с молоком – не ест. Исключительно любви требует, ластится и на ручки просится. И говорит: «Я пришел, чтобы остаться».
Это был не тот котенок, который на улице мяукал жалобно. Того Мурат так и не нашел. Этому, вернувшись, удивился. И как-то настороженно к нему отнесся. А я посланца нагладила, подушки ему на диване поправила и ушла в дом, бороться с собой. Брать или не брать – вот в чем вопрос.
***
Дело ведь в том, что я хотела бы собаку. А кота ну ни капельки не хотела. Он опять сбежит, как все предыдущие. Или чуть подрастет и пойдет шляться по району, а приходить станет только поесть, поспать и погладиться. Знаем, проходили.
К тому же муж мой еще Бориса рыжего не забыл, которому был мамкой. Такое не скоро забывается. Травма у мужа психологическая, практически отнятие от груди. Поэтому к новому питомцу он не очень расположен.
Ладно, про Бориса тоже расскажу, чтобы логику повествования соблюсти.
Называли мы его БОрис-сосунок.
Этого рыжего молодчика никто не приносил, он пришел сам и начал противно громко орать под дверью. Когда дверь открылась, просочился в дом, наподобие шаровой молнии. И оказался у Мурата на коленях. Муж тогда вместе со своим компьютером располагался в гостиной и был беззащитен от кошачьего вторжения.
На коленях БОрис покрутился немного, устраиваясь поудобнее, а потом присосался к руке Мурата и зачмокал.
Сказать, что у нас случился шок – мало. Коту на вид было месяцев восемь, то есть не ребенок. Но сосунок.
Конечно, его оставили. И Мурат его безумно полюбил. Потому что он даже не мечтал в свои 50 с гаком лет сделаться кормящей матерью уличному коту с психическими отклонениями, полученными видимо вследствие детской травмы.
БОрис, правда, ко всем присасывался, как только увидит открытый участок кожи, сразу как пиявка, глаза зажмурит и чмок-чмок. Но ко мне присасываться было сложнее – я все время в движении, по хозяйству. А муж сидел с чмокающим БОрисом часами и даже иногда днями.
Как и все свободолюбивые коты, БОрис иногда уходил гулять. И тогда я волновалась, что его обидят другие коты, собаки или люди. С другой стороны, все люди на нашей улице его знали и любили, потому что он ластился к каждому прохожему, в надежде присосаться.
Когда нам пришлось на неделю уехать в Анкару оформлять документы, мы соорудили на качелях лежанку из подушек, купили три коробки самого вкусного корма и попросили соседей присматривать за котом. Все охотно согласились. Но уже вечером сосед позвонил и сообщил, что БОрис ужинать не пришел. Он больше вообще не пришел. С тех пор, как увидел нашу отъезжающую машину, исчез.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
