Калека вдруг стал серьёзен и в глазах его что–то блеснуло. Как будто на грань хорошего бриллианта попал луч солнца.
– Чтобы не сидеть рядом со мной, – уверенным гипнотизирующим голосом сказал калека, – и не разделить мою участь, зайди в храм и помолись за моё здоровье. Это именно то, что тебе сейчас нужно. Поверь.
Севастьянов не говоря ни слова, повернулся лицом к храму, и его рука сама перекрестила Андрея трижды. «Господи, – подумал моряк, – я никогда раньше в жизни своей не крестился. Этот калека какой–то колдун». С этими мыслями Севастьянов вошёл в храм.
Джет Андрея Владимировича приземлился после полудня в семидесяти километрах от Приморского порта. Ближе не было ни одного аэропорта. Через полчаса подали «Шевроле Экспресс» и водитель, в белоснежной рубашке, помчал свиту Севастьянова в Приморский порт. Машина плавно проходила зигзаги горного серпантина. У пассажиров было ощущение, что едут они по ровной автомагистрали. И вот крутой спуск с поворотом. Вдруг машину резко кинуло в сторону пропасти. Водитель с огромным усилием рванул руль в обратном направлении. «Шевроле» накренился и, было полное ощущение того, что через мгновение он сорвется в бездну, на дне которой, вперемешку с огромными валунами, росли острые сосны. Водителю удалось удержать машину на дороге и погасить скорость. Когда «Шевроле» остановился на противоположной обочине, в салоне воцарилась гробовая тишина. Водитель отпустил руль и обмяк. Белоснежная рубашка в одночасье стала мокрой.
– Мать! – в полной тишине все услышали шёпот Ричарда. – Как говорить «раша»: фаша мать «фак».
Ричард ещё несколько раз повторил матерное английское слово. Севастьянов первый пришёл в себя, поднялся и вышел на дорогу. Правое переднее колесо было разорвано в клочья. Андрей посмотрел на водителя, потом опять на колесо и опять на водителя. Потом он медленно поднял непослушные вялые руки и начал аплодировать человеку, сидящему за рулём. Вся свита, наблюдавшая за этим действом из салона, не понимала, что происходит. Только после того как они увидели колесо, вернее его остатки, пассажиры поняли почему шеф аплодировал водителю.
Примерно через двадцать минут подъехала «аварийка». Колесо быстро поменяли. Проверили, не повреждено ли что–нибудь в рулевом механизме и разрешили ехать дальше. В городе, проезжая по Цветочному бульвару, Андрей увидел купол церкви.
– Серёжа, – обратился Севастьянов к водителю, – останови около храма.
Серёжа кивнул и остановил машину прямо напротив ворот, у которых сидел уже известный нам калека. Андрей Владимирович подошёл к воротам храма и остановился. Калека пристально смотрел на богатого человека, но милостыню у него не просил. Андрею показалось, что из глаз калеки сверкнул какой–то невероятно яркий свет.
– Ты что–то хочешь мне сказать? – не очень вежливо спросил Андрей.
– Хотел попросить у вас немного денег, – после продолжительной паузы ответил калека. – Но они мне особо не помогут. Вот если бы вы прошли в храм и искренне помолились за моё исцеление, это было бы кстати.
– Конечно! – согласился Севастьянов. – Как тебя зовут? За кого просить?
– Андреем меня зовут. Просите за Андрея, не промахнётесь, – и опять в глазах калеки сверкнул странный проблеск.
– Меня тоже зовут Андрей.
– Я знаю, – невнятно буркнул калека.
– Что? – переспросил Севастьянов.
– Ничего, ничего! Это я так, о своём. Что взять с больного человека, – ответил калека и, надвинув выгоревшую кепку на глаза, вытянул вперёд костлявую руку.
