Это странное чувство было взаимным. Всё было нереальным, туманным и неестественно медленным. Ладони пекло от мягкости её бёдер, хотелось хрипеть от болезненных ощущений, когда на выдохе её попка касалась чувствительной головки беснующегося от возбуждения члена, а челюсти до зубного скрипа сжимались, наблюдая, как розовый язычок то и дело проходится по пересохшим губам.
— Готово, — Клара распахнула дверь в гостевую ванную и смущённо застыла на пороге. Из нас троих никому не было неизвестно, как поступить правильно. Поддаться желанию или голосу разума?
— Отогрей её, Клара Ивановна, — прошептал, усаживая Крошку на широкий бортик ванны, а сам вышел.
Бежал, как ненормальный, от своих мыслей и внутреннего смятения, как в романах про любовь. Ты вдруг тонешь в водовороте происходящего, забыв, что до этого у тебя был чёткий план на собственную жизнь. Интересно… А у неё тоже был план? Возможно, она жила точно так же, следуя от пункта к пункту, пока не напоролась на тех уродов, в чьих руках оказалась игрушкой.
Зуб на зуб не попадал – то ли от нервов, то ли от холода. Горячая ванна нужна была не только Лесе, но и мне. Врубил воду, скинул мокрую одежду и лёг, наблюдая, как теплая вода покрывает моё тело. На бортике вновь завибрировал телефон.
— Да, Нина.
— Вадюша, здравствуй, — Нина звонко рассмеялась. — Как твои дела?
— Всё хорошо, ты как?
— И я нормально. Сегодня не удалось выбраться из дома, снегопад такой, что окна скоро подпирать будет сугробами. У вас там тоже не очень, да? Я Карине Куталадзе звонила, они собирались к тебе в гости, но решили, что лучше не рисковать, — щебетала Нина, выдавая совершенно ненужную информацию. Хотя… В смысле – в гости? Она что, проверку мне решила устроить? Подослать шпиона на разведку?
— А для чего ты отправила Куталадзе? — рявкнул я, не в силах сдерживаться.
— Они давно не были у нас в гостях… — зашептала Нина, очевидно, поняв, что прокололась.
— С Женькой мы виделись два дня назад, а вот с какой целью я должен встречаться с его женой?
— Вадь, ну ты вечно всё переворачиваешь! Просто жест доброй воли.
— Нина, завязывай. Следи за своими поступками и словами, Нина… Я смотрю, что моё молчаливое согласие сильно затянулось, да? Ты возомнила, что я твой подопечный щенок, что ли, которому нужна сиделка?
— А что? Тебе есть что скрывать? Я звонила Кларе, а она трубку не берёт, дрянь! Я её хозяйка, Вадя! Так и передай этой старой Шапоклячке, что мы скоро увидимся…
— Замолчи, Нина! Замолчи… — я отключил телефон и уронил голову на бортик ванны, пялясь в глянец потолка, в котором отражался тот, который ещё недавно держал всё под контролем. Или, быть может, мне так казалось?
Когда вода остыла, я накинул халат и вышел в комнату. Выключил свет, закрыл портьеры, проверил сигнализацию и лёг. Отгонял мысли, пытался сосредоточиться, хоть на чём-то одном. Но этот перманентный раздрай просто сводил меня с ума…
О чём бы я ни думал, её пророненный стон заглушал голос здравомыслия. И я вновь закипал, как чайник, ощущая запах её тела от простыней. Метался, как зверь, то натягивая одеяло, то сбрасывая его к ногам.
Желание было острым, сильным, каким-то необузданным… Здесь было недостаточно «передёрнуть», чтобы стравить давление. Тут другое! Хотелось взять! Взять! Взять!
Мозг трещал разрядами тока, выкрикивая жадное: «Моя!» Сердце ударялось о грудь и со стоном возвращалось обратно, будто пыталось обрести свободу. Мы все были в плену. В плену её запаха, мягкости и голубизны бездонных глаз…
