Семь снежинок на ладони - страница 13

Так вот, всего этого: надёжности, решений и ответственности, в ное Ёнглифе было не очень много. Если честно, то не было совсем. Зато были богатый внутренний мир и острое чувство справедливости. Так говорил Олли. А ему сказала его мама, а ей доверять можно. А ещё Оливеру отойдёт титул нэрра, о чём он любил помечтать. Но его папаша, мужчина крепкий на руку, здоровьем и вообще, не собирался облегчать сыночку его обретение.

Ной Ёнклиф обнаружился в кресле возле камина. Острые коленки длинных ног указывали в сторону огня. Туда же были вытянуты красные руки и такого же цвета острый нос. Оливер постоянно мёрз. Блёклые светлые волосы были заправлены за уши по последней моде.

- Ах, Эмили! – воскликнул Олли, увидев меня, и вскочил с кресла. – Нас хотят разлучить!

Тут он сделал эффектное движение в мою сторону.

- Да, Олли, мы должны крепиться. Это наш долг, - я изобразила траурную физиономию.

- Как ты можешь так легко сдаваться? – вопросил мой ухажёр, который за год так и не сумел стать женихом по причине отсутствия предложения руки и сердца.

- Что мы можем сделать? – драматически произнесла я.

- Ты можешь отказаться от этого брака! Ты можешь настаивать!

- Ты сделал официальное предложение моему папА?

- Причём тут это, если твой брак навсегда поставит крест на наших отношениях?!

Мне стоило большого труда не фыркнуть.

Приличные нойлены не фыркают!

- Может, он со мной разведётся через полгода, и тогда мы сможем снова быть вместе, - возразила я.

- Что ты! Мне ни за что не позволят жениться на разведённой нэйре! – на вытянутом лице Оливера застыла трагедия.

- Вот видишь. Наша жизнь нам не принадлежит, - воспользовалась я его аргументом. – Мы ничего не можем сделать!

- Можем! Мы должны уйти вместе!

- Уйти? – меня потрясла эта внезапная решительность. Нет, разумеется, я не собиралась никуда с ним уходить. Но сам факт, что Олли Ёнклиф способен на решительный поступок, ломал мои представления об окружающей действительности.

- Да! – горячо воскликнул он. – Мы должны уйти вместе, как Кай и Герда! Мы должны одновременно выпить яду, чтобы остаться в памяти потомков как самая любящая пара!

Мне потребовалось сесть.

Я осторожно опустилась в кресло, соседнее тому, в котором недавно сидел ной Ёнклиф.

Добровольно пить яд, тем более ради Олли, я была категорически не согласна!

Модную среди страдающей бездельем молодёжи «Сагу о Кае и Герде, или Песнь о первой любви», на мой взгляд, следовало запретить. Чтобы не смущать неокрепшие умы. Или хотя бы проводить экзамен на адекватность, прежде чем разрешать читать.

- Олли, - осторожно начала я. - Кай и Герда стали жертвами гордыни своих родных! Их семьи много лет спорили из-за фьорда и были против свадьбы своих детей. Но между нашими семьями нет раздоров. Какие же из нас Кай и Герда?

- Эмили, это будет вызов обществу! Это будет протест против устоев! Пусть они задумаются!

- О чём, Олли?

- О том, что с нами так нельзя!

- Как, Олли?

- Ну если в тебе нет огня, то я сам! – он снова вскочил. – Я сам выпью! Я стану символом борьбы и свободы! И напишу, что это ради тебя!

Я медленно посчитала про себя от одного до десяти. А потом от десяти до единицы. Вот только этого мне и не хватало: оказаться на первых страницах газет. «Наследник нэрра Ёнклифа покончил с собой из-за неразделённой любви к тринадцатой вертихвостке нэрр-герцога! Куда смотрит королевская семья?!» От одной этой мысли кровь отхлынула от лица, а ладони покрылись холодным потом. Конечно, на такое ещё нужно решиться, а решимость и Олли – это мало совместимые понятия. С другой стороны, учитывая глубину внутреннего мира, от реальности ной Ёнклиф очень, очень далёк. Думаю, он наружу из своих фантазий вообще ни разу не всплывал. Так что может и хлебнуть сдуру, по наивности не отдавая себе отчёта в последствиях. Это же гораздо проще, чем ради меня жить, что-то решать, делать, бороться... Жизнь – это вообще сложно. Так что при всей Оллиной трусости я не могла исключить вероятность трагического исхода.