– Нет-нет, мой поступок не стоит такой благодарности, – принялся любезно отказываться гуманоид.
«На что, интересно, паршивец намекает? – сразу насторожился капитан. – «Не стоит такой благодарности» – как это понимать? Мало ему моей марки, что ли? Ну, погоди, гуманоид, сейчас я тебе покажу…»
– Мне два раза повторять не нужно, не смею проявлять назойливость, – согласным тоном, не отставая в любезности от гуманоида, проворковал капитан и, гордый своей культурностью, вежливо сунул марку обратно в карман.
Слово за слово, реверанс за реверансом – капитан с гуманоидом разговорились и вскоре даже нашли общих врагов.
– Скажите на милость, – манерно кривляясь, спросил капитан гуманоида, когда почва для расспросов стала наконец достаточно твёрдой, – а почему на вашей планете такие, – капитан сделал неопределённый светский жест, – дурацкие порядки?
– Согласно текстам здешней «Хронической летописи», – приятно улыбаясь (это можно было угадать по деформации его маски), принялся рассказывать туземец, – лет около четырёхсот назад тогдашнему правителю нашей планеты все нынешние обычаи наобум предсказал его придворный маг и астролог. А поскольку после смерти правителя его трон занял сам астролог, то, дорожа репутацией непогрешимого пророка, он всё предсказанное ввёл принудительно…
16. Истинное задание капитана
В голове капитана словно что-то взорвалось и вспыхнуло. Лавина запрятанной до поры информации прорвалась из недр подсознания, волной затопила оперативный простор мозга, закружила голову, отхлынула, рассортировалась – и обнажила перед капитаном его главное задание.
Капитан вдруг осознал, что он совсем не тот капитан, которым всем – в том числе и самому себе – до сих пор казался. Одновременно капитан почувствовал: хотя он уже и осознал, что вовсе не тот, за кого себя выдавал, но полное расставание с чужеродным «я» окажется очень нескорым и не зависящим от волевых усилий.
Запоздало подступила тошнота. Капитан открыл глаза и увидел по-прежнему стоявшего рядом гуманоида, который смотрел на капитана с участливой тревогой.
– Всё сходится, спасибо, – сухо поблагодарил капитан гуманоида. А затем вынул из бумажника все деньги и дал информатору на чай, от количества которого тот должен был несколько раз лопнуть.
Действительно, всё сходилось: и возраст, и подозрительная осведомлённость в земных и в звездолётчецких делах, и приверженность науке и её популяризации, заразившая даже часть гуманоидов, и, наконец, необычайная сноровка в обращении с неустойчивостями окружающей среды.
«Но не запоздала ли моя реакция? – встревоженно подумал капитан. – Ведь объект преследования совсем недавно продемонстрировал повышенную насторожённость…»
Гонимый этой мыслью, капитан помчался по ночным улицам и минут через пять, вбежав обратно в лабораторию, проговорил:
– Именем закона, вы арестованы, Отто фон Насморк, он же граф Анте-Кристум, он же князь Норушкин, он же Квазимир Комиссаржювский, а в детстве Костя Мертвецов, – и защёлкнул на запястьях профессора Килограмма патентованные наручники со всеми удобствами. – Что, профессор, бежать уже готовились? – проницательно кивнул капитан на надетые Килограммом спортивный костюм и кроссовки.
Килограмм уличённо сник.
– Капитан, я, конечно, обязан вам жизнью, – подал голос очнувшийся из-за шума 5–6 Разрядов, – но нельзя ли всё же объяснить: в чём, собственно, вы обвиняете профессора?
