Медрано проклинал тот день, когда решил участвовать в заговоре, который в итоге привёл к началу этой глупой войны. Она принесла ему миллионы, но стоила многих неприятностей, нескольких дружеских связей и даже уважения и любви старшей дочери. Её жених, наёмник из Blackwater, был растерзан и убит на улице в Багдаде. Затем разъярённая толпа сожгла его тело и повесила на фонарном столбе.
Эладио Медрано был достаточно умен, чтобы осознать, что совершил страшную ошибку, и что хуже всего – она не имела смысла. Ему никогда не было нужно столько денег. Он даже не знал, во что их вложить. Это были просто цифры на банковском счету, которым он почти не пользовался и баланс которого редко проверял.
Только ради обладания.
Ради того, чтобы иметь больше.
Это были не золотые монеты, которые можно перебирать в руках, не пачки банкнот, которые можно носить в кармане. Это были просто цифры, не способные даже помочь ему сделать «бёрди» на двенадцатой лунке – достижение, которого он тщетно добивался двадцать лет и которое действительно сделало бы его счастливым.
Вот уже две недели он не играл в гольф, опасаясь, что ему прострелят голову. Главная проблема гольф-клуба Pine Crest в Хьюстоне заключалась в том, что он находился внутри города, и любой снайпер с окрестных автомагистралей мог легко поразить цель с расстояния менее четырёхсот метров.
В который раз он спрашивал себя: зачем ему столько денег, если он даже не может насладиться любимым развлечением?
Теперь ему приходилось тратить их на бронированный автомобиль и полдюжины мрачных телохранителей, которых силой навязал ему навязчивый Джефф Хэмилтон. Они даже сопровождали его в туалет.
С удовольствием он отдал бы Хэмилтону все свои акции «Далл & Хьюстон», если бы тот позволил ему вернуть свободу передвижения, но Питер Коркенхэм ясно дал понять: «Крысы, пытающиеся покинуть корабль в этот момент, немедленно заплатят за это».
Все знали, что этот ублюдок никогда не угрожает впустую. Они начинали это дело вместе, и он требовал, чтобы они шли до конца, какой бы он ни был.
Тем не менее, каждый раз, когда Медрано покидал бронированный автомобиль и пересекал тротуар, он чувствовал себя мишенью в тире, даже в окружении четверых громил.
Поэтому здание суда было одним из немногих мест, где он чувствовал себя в безопасности, зная, что его охрана считается одной из лучших в стране.
Оказавшись внутри, он пытался забыть обо всех тревогах и сосредоточиться на главном: доказать, что Роберто Кармона стал жертвой заговора коррумпированной мексиканской полиции и не имеет никакого отношения к старой, проржавевшей советской подлодке, которая, нагруженная до отказа кокаином, села на мель у берегов Техаса.
Поэтому его не удивило, что клиент попросил о встрече наедине в маленькой комнате, где его обычно держали перед началом заседания. Хитрый мексиканец всегда имел туз в рукаве, что позволяло ему выходить сухим из воды в любых столкновениях с законом.
– В чём дело на этот раз? – спросил Медрано.
Здоровяк, ростом с него, но моложе и значительно сильнее, осмотрелся, словно проверяя, нет ли камер или микрофонов, затем жестом пригласил адвоката сесть рядом.
– У меня хорошие новости, – прошептал он так тихо, что Медрано пришлось наклонить голову поближе.
– Что вы сказали? – переспросил он в том же тоне.
Кармона наклонился к нему ещё ближе, почти касаясь губами уха, и шепнул:
