– На этот раз как-то всё иначе, – я не знал, стоит ли ему говорить, но Марик сам меня опередил:
– Агнешка закрылась?
«Откуда ты знаешь?» – хотелось спросить, но он всё прочёл по глазам.
– Я навещал её. То же самое она проделала со мной, и это как-то связано с мальчишкой. Ты ничего не заметил?
– Я и не видел его ни разу, только родителей.
– Что ж, поживём – увидим, только чувство у меня какого-то «дежа вю»…
– Человек из прошлого? Возможно, но я не стал бы торопиться с выводами. Если она сочтёт нужным, сама расскажет.
– Ты ей так безоглядно доверяешь, Эрик?
– Больше, чем себе самому.
– Хм, такие слова дорогого стоят! А нам всем?
– Все мы рядом с нею – слепые котята.
– И тебя устраивает такая роль? – Марик отпил ещё глоток и хитро улыбнулся.
– Где б мы были без Агнешки? Она – человек будущего, остаётся только тянутся за нею…
– Жена говорит мне тоже самое о тебе, сударь.
– Это от безусловной любви, пойду успокаивать мою разбушевавшуюся половинку.
– Нежности и ласки не жалей! – улыбнулся Марик, допивая последний глоток. Агнешка не любит запаха спиртного, и, пока её нет, Марик мог себе позволить немного удовольствия, которым он, нужно заметить, никогда не злоупотреблял.
– Не успел один синяк пройти, как появился другой! Покажи мне руки, – Даня протянул к Наташе ладони, она их перевернула, – содрана кожа на костяшках. Ты опять дрался?
Сын молчал как партизан, сжав губы.
– Как видно, ваша поездка с папой не дала результатов. Эрик, поговори с ним сам… – Наташа вышла из комнаты, оставив нас вдвоём.
– Расскажешь?
Даня помотал головой из стороны в сторону.
– Не хочешь, не надо, ты уже взрослый парень, сам способен постоять за себя и разобраться с проблемами. Но, если я буду нужен или смогу помочь, обращайся!
Он кивнул, как мне показалось, моя реакция пришлась ему по вкусу. Читать морали я никому не собирался. После бурной ночи примирения с женой мне совсем не хотелось никаких выяснений отношений.
Раздался телефонный звонок, я подошёл. Сообщили о смерти одной из моих верных прихожанок, последнее время тяжело болевшей. Договорились об отпевании. Разве же есть у нас время на обиды? Жизнь так коротка!
Агнешка уже в который раз проникла в палату Жюлиана. Он поднял к ней свои затуманенные морфином глаза и с облегчением выдохнул. Эта женщина приходит и что-то делает с ним, но, каждый раз после её посещения, он ощущает перемены к лучшему в своём самочувствии. Она подняла руки, и Жюлиан мысленно попросил не усыплять его. «Позволь видеть, как ты лечишь!» Согласилась, но предупредила, что так может быть больно. Странно ощущать, как тело само выстраивается: напрягаются и расслабляются мышцы, похрустывая, вправляются суставы, и даже внутренние органы, подчиняясь бесконтактному воздействию, ощутимо шевелятся, откликаясь на посланный им импульс. И сердце как будто в её ладони. Становится горячо, он чувствует, как непонятная сила, вливаясь, растекается по венам.
«Если кому-то и расскажу, не поверят!» – Жюлиан растянул уголки губ, пытаясь изобразить улыбку.
Она прочла его усилия и сверкнула белоснежными зубами.
– Скоро будешь как новенький! – нежность заполнила её доверху и захотелось к нему прикоснуться. Через карие глаза этого молодого парня, годящегося ей почти в сыновья, на неё смотрели глаза Жака, и душа, умываясь слезами, радовалась этой встрече. Как хочется поделиться с ним, как много нужно рассказать! Но делать этого нельзя. Ради малышки, ради него, ради себя самой.
