На высунутый язык выдавливаю сливки, потом кладу клубнику.
– Ешь!
Миг и клубники нету вместе со сливками.
– Вкусно? Будешь еще?
Он кивает.
Я повторяю процедуру еще три раза.
– Теперь твоя очередь меня кормить.
У него получается выдать больше сливок, чем у меня, это очень вкусно, но суть-то совсем не в этом.
– А теперь выдавливай сливки вот сюда.
Я скидываю майку и лифчик и указываю на свои соски.
– Сейчас я лягу, ты выдавишь на обе груди. И сразу начинай слизывать, но так, чтобы вообще не касаться моего соска.
Заденешь языком сосок, позже накажу тебя. Ясно? Голос.
– Ясно.
– Начинай.
В итоге он все-таки дважды задевает языком сосок.
– Дважды будешь наказан.
Ну что, уже темнеет, можно приступать.
Я встаю, иду смываю остатки сливок, обтираю грудь, возвращаюсь в комнату, достаю благовония, и поджигаю сначала их. Потом зажигаю обе свечи и ставлю их на пол. Больше поставить некуда.
– Ложись на постель на спину, раскинься.
Так. Теперь давай мне руки. Сейчас мы их свяжем, и привяжем к изголовью кровати. Так.
Теперь одну ногу сюда, а вторую сюда. Вот и прелестно.
Смотри, вот это – кленовый сироп. Сейчас я его погрею и покажу тебе, что мы будем делать. Жди меня, и я вернусь.
Когда сироп становится горячим, я снимаю его с плиты и несу в комнату. Там беру ватный тампон, опускаю его в сироп, полностью пропитываю его и прижимаю к сейчас почти незаметному соску.
– Ааа…
Сироп растекается по груди, волоски на ней слипаются, а сосок твердеет.
Делаю тоже самое со вторым соском.
Потом беру с пола свечу и начинаю капать на соски горячий воск.
– Аааа…
Тело содрогается от тактильных ощущений, и одновременно он мотает головой, глаза закрыты, а рот наоборот приоткрыт.
Тогда я начинаю капать воск ему в пупок.
И не сразу понимаю, что кожа становится красной не от воска, а от ожога.
– Больно, падаль? – сама не знаю, зачем оскорбляю его.
– Жжется…, – тихо скулит он.
– Сейчас начнет… жечь еще сильнее.
И я лью воск прямо ему на яички.
Очевидно, боль также стимулирует возбуждение, потому что член мгновенно встал, а псина громко завыла, натягивая веревки, держащие и руки, и ноги.
– Что, больно?
– Не надо, пожалуйста, не надо!
Ощущение такое, будто меня облили ледяной водой, одновременно ударили в грудь чем-то острым и провернули трижды.
Иду, приношу с кухни чарку с горячей водой и ватным тампоном удаляю воск с пупка.
Кожа красная, и в одном месте уже формируется волдырь.
Залитые воском яички приходится долго и муторно освобождать от парафина, в то время как он стонет от боли, настолько сильной, что ему приходится всякий раз стискивать зубы, когда я касаюсь там кожи тампоном.
Освободив его руки от веревки, приказываю:
– Дрочи, а то фу, как торчит, смотреть противно.
Но он закрывает лицо обеими руками.
– Не могу, больно…
Гляжу туда и понимаю, что от неопытности перестаралась, сильно.
Присаживаюсь на край кровати, обхватываю пальцами головку, и тихонько начинаю водить рукой по всей длине.
Минута прошла, извержение случилось, а яички выглядят так, словно их опустили в крутой кипяток.
Можно положить лед…
Забираюсь в Интернет, читаю, что нужна мазь от ожогов. Срочно.
– Я сейчас.
На улице еще по-летнему тепло, дежурная аптека в трех домах от человейника. Благо, она действительно открыта.
– Утро доброе…
На часах полпятого утра.
– И вам того же, – отвечает пожилой фармацевт.
– Мне нужна мазь от ожогов. Вот такая.
– Ох ты. Минутку. А да, есть. Только учтите, тут нужно внимательно читать инструкцию.
