Прибежала к нам в комнату вся раскрасневшаяся от негодования и заявляет:
– Заберите Ваньку с моей кровати и отнесите в его комнату!
Мы все лежим на кроватях, не шелохнувшись.
– Вика, а как же ты будешь таскать будущего мужа, если у тебя нет никакой практики!
– Не будет у меня никакого мужа!
– Будет, будет! Выйдешь замуж, детишек нарожаешь дюжину! Куда ты денешься!
– Хватит духариться! Если будет муж, то до первой пьянки! Я его сразу задушу!
Витя Лютов (студенческая кличка «Геноссе») пошёл, взял Ваню на руки как ребёночка и понёс. Ваня проснулся, но, судя по всему, соображал очень плохо:
– Положи на место где взял! А то, как дам раз, тут и ляжешь!
В Ване, видимо, заговорил голос Чемпиона! «Геноссе» ему в ответ ровненько, успокаивающе:
– Ваня, не шали. А то нарисую тобой чего-нибудь на стене, и не буду отскабливать до завтра.
Жаль, что в Ваниной комнате жили уже студенты-дипломники. Они его загубили:
– Брось, Ваня, напрягаться всё равно закончишь институт. Главный отсев идёт с первого, второго и половины третьего курса! С 4-го курса уже не выгонят! Присоединяйся к нашей компании.
И Ваня присоединился к ним раз, два, три…
В результате этих «присоединений» появились «хвосты», которые медленно, но верно увеличивались в количестве. Мы уже вышли на дипломное проектирование, а у него долги: 4 экзамена и 6 зачётов. Группа начала бить тревогу. Ведь Ваня у нас в своё время был образцовым умницей. По «Теории вероятности» разговаривал с преподавателем на равных.
Что делать? Как спасти парня? Мы напечатали письмо на машинке, которую нам принёс Толя Семёнов, Ваниным родителям. В письме изложили сложившуюся печальную обстановку. Зачитали Ване. Потом «Геноссе» положил письмо себе в карман и сказал:
– Ваня, какой срок тебе нужен, чтобы ликвидировать «хвосты»?
– 2 месяца.
– Смотри. Сам установил себе срок. Не ликвидируешь «хвосты» через 2 месяца, мы опускаем это письмо твоим родителям в почтовый ящик!
Мы знали, что с родителями у него тяжёлый вопрос. Отец – инвалид первой группы, слепой. Горел в танке. Мать работала воспитательницей в детском саду. Их расстраивать не хотелось, но и терять Ваню тоже жалко. Нашли вот такое решение.
Через 2 месяца у Вани остались 2 экзамена и 2 зачёта.
До защиты его, естественно, не допустили, хоть над дипломом он потрудился как все, и к защите был готов.
Письмо мы в ящик не опустили, пожалели родителей!
Прошло время защиты дипломов. Мы все защитились. Выписались из общежития и разъехались все по распределениям, кто куда. Больше около Вани не осталось друзей ближе, чем группа 193.
Ваня попал в армию. После года службы его из армии отправили снова в институт. Сказали:
– Госэкзамен по курсу военной подготовки в ВУЗе у тебя сдан, но вместо диплома только справка «Прошёл курс обучения». Езжай-ка ты в институт свой доучивайся, пока не забыл всё!
Я одно время преподавал в авиационном техникуме. Случайно встретил на Гастелло Васю, земляка Вани. Он мне рассказал печальные новости о Ване:
– Ваня вернулся в общагу на Гастелло 16. Его пристрастие к стакану ему очень сильно мешало во всех делах. Несколько раз его находили в полной «отключке» у пивного ларька. Ларёк был между общежитием и баней. Потом он куда-то пропал. Где теперь никто не знает.
С машинкой печатной, которая была ровесница В. И. Ленина, мы почудили на полную катушку!
Как-то раз Семёнов Толя из нашей группы предложил нам, общежитейцам, печатную машинку. Кто-то из его родственников предложил ему:
