Жили они в этих местах до самой революции, но после 1919 следы князей теряются, поэтому доподлинно не известно, что с ними стало. Завод же продолжал работать вплоть до девяностых годов двадцатого века. С тех пор здание стоит заколоченным, глиняные карьеры заросли травой, а о славном прошлом «Савинской кирпичной мануфактуры» все позабыли.
– Мама работает в городском краеведческом музее, – объяснил Егор такую осведомленность Лидии.
Лидия улыбнулась сыну и продолжила:
– С детства люблю историю. А сейчас готовлю выставку про гончарные ремесла нашей области и заодно про Савинскую мануфактуру. Ты приходи к нам в музей как-нибудь, я для тебя, Анечка, специально экскурсию проведу.
– С удовольствием, – пообещала я, – немного разберусь с делами и обязательно приду.
Я видела, что Лидию мою обещание обрадовало.
– Сходи еще как-нибудь к старой усадьбе, вот, может, Егор тебя проводит. Там тоже очень живописно. Жаль, конечно, что сам дом в руинах, но место все равно очень красивое.
– Спасибо, буду рада компании. После города я чувствую себя здесь немного…неуютно.
– Привыкнешь, – успокоила меня Лидия. – Сейчас многие возвращаются из города в деревню, здесь тоже можно прекрасно жить. Вот Егор тоже из Москвы вернулся.
– Ну я другое дело, мам, – буркнул Егор, – Я здесь все-таки вырос.
– Да, правда твоя. Ты извини меня, Анют, что не в свое дело лезу. В конце конов, тебе решать.
– Ничего страшного, я просто сейчас немного растеряна. Слишком много всего произошло. Возможно, деревенский покой именно то, что мне сейчас нужно.
– А летом здесь как хорошо! – Лидия продолжала активно расхваливать сельскую жизнь. – У нас в прошлом году Семеныч вот такую рыбину поймал! Всей деревней ходили смотреть, – Лидия показала руками рыбину размером с хорошего теленка, и я хихикнула, представив, как жилистый Семеныч сражался с чудовищем, явно превосходящим его в размерах. Егор лукаво взглянул на меня и сказал:
– А знаешь грибы тут какие? – он развел руки в стороны, показывая, что грибы в местных лесах не уступают габаритами рыбам.
Лидия, ничуть не смутившись продолжила:
– А клубника вот такущая летом спеет, размером с кулак!
Тут я не удержалась и рассмеялась в голос. Не знаю, конечно, какие тут ягоды, но люди определенно замечательные.
Лидия еще долго рассказывала истории о жителях деревни. В своих съемных квартирах я редко могла сказать, кто живет по соседству, и такая близость деревенских друг с другом была мне удивительна. Но внезапно я поймала себя на мысли, что сегодняшний вечер один из самых приятных за последнее время. Пусть я только познакомилась с Лидией и ее сыном, но они удивительным образом располагали к себе и казалось, что знакомы мы сними всю жизнь.
Часам к десяти за окном зажглись фонари, и я засобиралась домой.
– Точно не хочешь остаться? – поинтересовалась Лидия.
– Все в порядке, спасибо. Я справлюсь.
И все-таки Лидия вырвала у меня обещание прийти, если вдруг в доме мне станет страшно, неуютно или холодно.
Дождь закончился, вокруг было непривычно тихо и несмотря на то, что вдоль дороги горели редкие фонари, ночная мгла поглощала их робкий свет, и я едва различала тропинку у себя под ногами. Егор был отправлен со мной провожатым, Лидия хотела быть уверенной, что я целой и невредимой пройду несколько метров до дома Клавдии.
– Так, там живут Савельевы, – сказала я, указывая в сторону выкрашенного синей краской дома. – Он прощелыга, она святая женщина.
