– Ах ты, тупой осел! – Хрипло прорычал, сидящий в карете. – Ты бы ещё приволок распятие и сунул мне под нос! Немедленно выкинь сундук подальше. Мне ненавистна даже щепка от монастырской скамьи, или камень с его стен.
– О, я вовсе позабыл об этом. – Пробормотал Эмиль. – Вот, глядите, я нашёл детскую одежду и башмаки, правда, они изрядно потрёпаны, но серебряные пряжки прекрасно сохранились.
– Чудесно, значит, мы не ошиблись и мальчишку действительно прятали здесь. Отлично, будем считать, что напали на след хотя бы одного из детей. Экая досада, что ты разиня упустил Пьера Кателя, ведь он был почти у нас в руках, и госпожа герцогиня сумела бы развязать ему язык.
– Но кто мог ожидать, что этот недоумок прыгнет в воду? Хотя, моей вины в этом нет, он узнал вашу карету. Могли бы приехать в повозке поскромнее.
– Скажи ещё, что я мог бы прийти пешком, среди бела дня. Ладно, заверни одежду в холст и передай кучеру. Я не желаю ехать вместе с узелком пропитанным запахом ладана.
Эмиль Дюран Леруа, расправил свои кружевные манжеты и протёр нарядные башмаки батистовым платком. Отбросив его в пожухлую траву без всякого сожаления, он неловко влез в экипаж. Рука в чёрной перчатке задёрнула занавески, и карета умчалась прочь.
Четырнадцать лет назад, в день появления Бертана у ворот обители Святого Франциска, по дороге, что находилась в четырёх льё9 на север, проезжала крестьянская повозка. Из города возвращался Гастон Шайо со своей женой Мартой. День клонился к закату, монотонное шуршание листвы и мерная поступь лошади навевали дремоту. Супруги уже успели поругаться и сидели, насупившись, не глядя друг на друга. Вдруг Марте показалось, что в траве, поодаль от дороги, что-то блестит.
– Эй, придержи-ка лошадь, – сварливо обратилась она к мужу. – Там точно лежит вещь, похожая на шёлковый лоскут, торчащий из корзины.
– Отстань со своей ерундой, Марта! Откуда здесь взяться шёлку? Думаешь, проезжала карета знатных сеньоров и они обронили платок?
– А тебе почём знать, разиня! Может и обронили, у богатых всего много, станут они считать потери.
– Вечно ты ищешь повод для ссоры, жена. Хочешь убедиться, что там полная корзина атласных тряпок, пожалуйста. Иди, забери их себе. Вокруг ни души, стало быть, всё достанется тебе одной! Иначе будешь пилить меня до самого дома. – Едко произнёс Гастон.
Марта поджала губы и решительно полезла вон из повозки. Если муж глуп как деревяшка, ничего не поделаешь. Она не намерена упускать богатство, что само плывёт в руки. Но подойдя ближе, женщина вскрикнула и испугано попятилась. Гастон решил, что жену ужалила змея и, схватив трость, бросился на помощь. Каково же было его удивление, когда подбежав к Марте, он увидел корзину выстланную тканью. Теперь крестьянин понял, от чего жена его так испугалась. В корзине лежал ребёнок
– Как думаешь, Марта, жив ли бедный ангелочек? – Прошептал Гастон.
– Откуда мне знать, – ядовито прошипела жена. – Пожалуй, лучше убраться отсюда подобру-поздорову Жаль только оставлять корзину, полную дорогой ткани и кружев.
– Да ты в своём уме? – Воскликнул возмущённый крестьянин. – У дороги лежит невинное дитя, а ты думаешь о кружевах.
Малышка, разбуженная их ссорой, открыла глаза и, оглядевшись вокруг, громко заплакала.
– Ох, Святые покровители! Она жива! – Обрадовался Гастон. – Бедняжка, как же ты здесь оказалась?
– Сейчас, годовалая девчонка доложит тебе свою родословную, пробурчала Марта. – Жива и хорошо, совесть наша будет чиста, что не пришлось обобрать покойника. Заберём подушечку, одеяльце и кружевной чепчик.
