Угрожая шпагами, дружки Лавасьера затолкали в дровяной сарай Готрана, старика Марселя, Паскаля и беднягу Армана, который еле перебирал ногами. Связанного Жослена, господа наградили таким пинком, что несчастный кубарем покатился по земляному полу.
– Если, хотя бы слово, я услышу из вашей жалкой конуры, – крикнул вслед пленникам маркиз, – велю поджечь сарай.
Брату Мишелю, господа приказали проводить их в зал и подать вина и закусок. Мишель принёс кувшин наливки из ягод, немного яблок и кусок козьего сыра.
– Ах ты, проклятый разиня! Воображаешь, что мы должны утолить голод, обедом для нищих? – Воскликнул маркиз.
– Эти церковные крысы совсем обнаглели! – Подхватили собутыльники Лавасьера. – Пусть немедля подадут жареных гусей и паштет!
– Почтенные господа, – произнёс растерянный Мишель. – У нас нет другой еды.
– Как бы ни так, наглец, я сам слышал, как в загоне гогочут гуси, – высокомерно сказал шевалье Перрен. – Даём тебе четверть часа, что бы исправить дело.
Бедняга Мишель, что с таким трудом и заботой, растил трёх гусаков, купив у крестьян совсем маленьких птенцов, умоляющее посмотрел на маркиза и покачал головой.
– Что! Ты не хочешь накормить знатных господ, как полагается? – Прошипел маркиз. – А ну, Перрен, Ришар, Шаброль, покажите этому неучтивому ослу, как ощипывать гусиную тушу!
Несчастный Мишель, со слезами на глазах, умолял оставить птицу в покое, но дружки маркиза, лишь хохотали, пытаясь поймать гусей. Подвыпившие прихвостни Лавасьера, повалили ограду загона, за оградой обрушился навес, что старательно строил Мишель, укрывая птиц от дождя. Гуси, в страхе метались по двору, растопырив крылья, перья летали вокруг, словно снежная буря. А маркиз, глядя в окно на это бесчинство, лишь посмеивался, да ещё больше науськивал дружков.
Шум и грохот во дворе долетел в келью настоятеля, что пряталась в самой дальней галереи монастыря.
– Бертан, мальчик мой, пойду, взгляну, что там приключилось, уж слишком шумят братья. – Сказал Венсан.
– Я могу сбегать и посмотреть, Святой Отец, – почтительно ответил мальчик. – Ведь вам нелегко спускаться с лестницы.
– Отрадно, сынок, что в твоём сердце живёт сострадание, – улыбнулся старик, погладив Бертана по голове. – Но, человек должен ходить сам, пока его ноги в состоянии сделать хотя бы шаг. А тебе нужно закончить целую страницу книги.
Настоятель тяжело опёрся на посох и медленно направился по галерее обители. Бертан проводил взглядом сгорбленную фигуру старика и решил таки прервать своё занятие. Не ровен час, бедняга Венсан оступится на узкой лестнице. И мальчик тайком направился за ним.
Тем временем, маркизу наскучило смотреть, как его прихвостни носятся по двору, в безуспешных попытках, изловить хотя бы одного гусака. И Лавасьер придумал новое развлечение. Разве не смешно, охотничьей плетью, сбивать с полок кувшины и глиняную утварь?
Вдоволь повеселившись во дворе, дружки маркиза, с радостью, принялись за новую забаву. А ну, удастся ли сбить кувшин с самой верхней полки, запустив в него камнем? Эгей, кто самый меткий? Вот потеха, черепки так и брызнули в стороны. А ну ещё!
Когда настоятель спустился вниз, его глазам предстала картина полного разорения. Пол усеян черепками, стены в пятнах, от пролитого вина и чудесного масла, что монахи кропотливо собирали для праздника всех Святых. Мешок с мукой, господа видно проткнули шпагой, и больше половины успело просыпаться на пол.
