А его встревоженные глаза нетерпеливо спрашивали.
– Зачем была такой сердитой два часа назад, когда звонила по телефону?
– Забудь, пожалуйста. Наверное, скоро месячные. – И я продолжила его обнимать.
Я знала, я была уверена, что это любовь! Муж давал мне силы, чтобы мне было легче справляться со всеми обязанностями после рождения малыша. После защиты диссертации его работа научного сотрудника была схожа с приливами и отливами. Иногда ее было слишком много, и тогда нам обоим было довольно сложно жить: Андрей возвращался поздно вечером и времени ни на что не оставалось. Но были и другие моменты – дни затишья, как будто научная работа останавливалась на какое-то неопределенное время.
– Слава богу, сегодня и завтра я сам себе начальник! Шеф уехал в командировку в Питер на два дня. Ну, конечно, дал мне какие-то мелкие задания на время его отсутствия… – Но он недообъяснился, не имея для этого возможности.
– Ура! – Не в состоянии удержать своего пыла, я стала страстно его целовать.
Он намеренно не ответил на мои горячие поцелуи. Ему – как разумному хладнокровному мужчине – не всегда нравились мои спонтанные выходки.
– По телефону ты была такой грустной… Малыш не слушался?
Да, когда мужа нет дома, и даже когда он дома, но работает за компьютером, я довольно часто бываю грустной.
Я полностью превратилась в его часть.
Любила его до беспамятства…
Увидев Андрея, Саша стал издавать радостные звуки, из которых мы оба поняли только «Ула! Ула!», и увидели, как маленькие ручки ребенка заплясали.
– Не смог не приехать к вам как можно быстрее! – Теплые карие глаза мужа погладили нас ласковым взглядом.
Конечно, нашему маленькому Саше не особо понравилось, что он должен спать после обеда, вместо того чтобы играть в паровозик с папой и мамой. Но такова судьба маленьких детей, и в этот раз, благодаря присутствию мужа, наш мальчуган не осмелился закатывать истерику. Но он с таким неподражаемым артистизмом скорчил жалостливую мину, что я сразу почувствовала: его детское сознание выражает недовольство…
Спустя час мы с Андреем все так же не могли усыпить нашего наследника, и муж постепенно узнавал, что такое детское упрямство.
– Давай, Саша, засыпай… Иначе я заберу твою маму в другую комнату.
Когда любимый был рядом, мне самой ужасно не терпелось заняться тем, чего я так желала.
– А? А иглать? – настаивал малыш.
– Сразу после сна. Только если ты поспишь, иначе никакие паровозики тебе не светят.
Но Саша почему-то категорически не хотел спать.
– Какой ужас! – у Андрея заканчивалось терпение выдерживать всю эту непонятную детскую болтовню, хныканье и прихоти. – Ты капризный мальчишка, и я тебя больше не буду уговаривать. Сейчас заберу маму и все!
– А-а-а! А-а-а! Не…адо! – это, видимо, означало «не надо».
И наше чадо заревело во все горло. Я сразу расчувствовалась и тоже чуть не разрыдалась, мои руки спонтанно потянулись, желая прижать к груди маленькое личико сына.
Но, прикоснувшись к моей кисти, Андрей настаивал:
– Ребенок должен понимать, кто здесь главный.
И мы вытерпели еще получасовой сеанс детских воплей. И когда наконец Саша уснул, нам это показалось невероятным…
Мы не могли понять, что за чудо только что произошло с нашим мальчуганом и почему вопреки, его нежеланию ложиться спать после обеда, он все-таки послушался маму и папу.
– Тася, быстро, а то ребенок проснется, и мы так и останемся без секса!
