Семейные обязательства - страница 33

– Здравствуй, Жар-Птица, – устало улыбнулась епископу дама-кавалергард. – Прости, вставать сил нет. Проходи, садись, хочешь чаю – наливай, вроде еще остался. Кружки на полке, – кивнула она куда-то за спину охранителю. Печеньем угощайся, вчера сама напекла.

– Рад вас видеть в добром здравии, – сказал отец Георгий, пододвигая старую, но еще крепкую табуретку.

– Оставь ты реверансы, – отмахнулась Бельская и сделала большой глоток из кружки, – сколько раз я просила говорить мне «ты»? Так намного проще.

– Да-да, – подпустил отец Георгий сарказма в голос. – Куда проще, чем сразу сообщить, что от Кавалергардского Корпуса общаться с охранителями назначили вас, – он взял кружку с полки и налил себе черного чая. Вдохнул горячий запах меда и корицы, усмехнулся и продолжил: – Нет, надо было заставить посуетиться выскочку из захолустья.

– Обиделся? – деловито спросила Бельская.

– Угу. Ночью рыдал в подушку, – в тон ей сказал охранитель. – Зато преисполнился величайшего почтения к занятости сотрудников Корпуса. И чтоб дальше не слишком занимать ваше время, спрошу в лоб: что происходит с делом Лунина? Почему его так быстро прикрыли?

– Ничего с ним не происходит, – спокойно ответила Бельская. – Хитрый жук решил самоубиться и обнулить долги. Помереть у него не вышло, зато с долгами все получилось. Придется переписать имперские законы. Канцлер хохочет, хватаясь за шрам от раны. Император ругается, но без огонька. Коронные юристы рвут волосы на голове и клянутся все исправить в кратчайшие сроки. Магии никакой, охранителям тут делать нечего. Хочешь – организую тебе встречу с Луниным, сам расспросишь. С применением любых методов, какие сочтешь нужными.

– Хочу, – кивнул отец Георгий. – Но я обязан узнать – с чего такая щедрость? И почему ваш… Услышав это «ваш» Бельская слегка поморщилась. Епископ продолжил, чуть выделив голосом обращение:

– Так почему ваш фон Раух от меня бегал, как черт от ладана?

– Потому что ты не политик. – Бельская поставила кружку, на удивление легко встала и прошла по кабинету. Чуть отодвинула штору на окне, глянула на улицу, сощурившись от яркого света, и снова опустила тяжелую ткань. Достала с полки вазочку с калеными орешками, поставила перед гостем. Села обратно и пристально посмотрела охранителю в глаза.

– А еще, уважаемый отец Георгий, потому, что меня ты выслушаешь. И даже не пошлешь подальше, по своему обыкновению. Фон Рауху этой чести не досталось бы.

– Я весь внимание, – кивнул отец Георгий и отправил в рот орешек. Хрустнул, раскусывая, и тут же потянулся за следующим. Орешки были подсушены в самую меру – еще остались сочными, но уже не вязли на зубах.

– Как думаешь, почему главой столичных охранителей назначили тебя? Ты ведь даже не возглавлял Официум в Гарце, был просто одним из заместителей. И тут такой взлет? -

Бельская продолжала смотреть ему в лицо. Серьезно, не мигая, с явным интересом и беспокойством. Отец Георгий с удивлением понял, что только сегодня обратил внимание на цвет ее глаз. Они были темно-зеленые с карим оттенком. А еще она не красила ресницы.

– Есть предположения, – пожал он плечами. – Но, думаю, сейчас вы, сударыня, откроете мне истину.

– Не ерничай, пожалуйста! – чуть громче сказала Бельская. – Нет у меня никакой истины. Могу только сказать, что Архиепископ ради тебя нажал на все рычаги, до каких дотянулся, и протащил назначение через Гетенбергский Конклав, пока ты ехал из Гарца. Столичные епископы крякнули, но утвердили, а потом неделю друг у друга выясняли, кто ты такой и откуда взялся. Твоя служба в качестве моего охранника, кстати, всплыла далеко не сразу. Для всех твой послужной список был коротким: армия, Официум Гетенберга, где ныне покойный Провинциал-охранитель возлагал на тебя большие надежды, потом оплошность и ссылка в провинцию. Понимаешь, о чем я? Чуешь, в какое роскошное дерьмище вляпался?