Дениза на ходу ловила слово «кипа» и удивлялась, как это господин Паскаль-Буше может играть пятьюстами кипами. Ведь это тот самый господин с красивой светлой бородкой, на которого няня всегда с восторгом указывает ей, когда он проезжает в экипаже и сам правит парой лошадей. Иногда господин Эрпен обращался к девочкам, чтобы вызвать их на разговор, но он был очень робок, и потому они робели перед ним. Особенно любил он обменяться с няней двумя-тремя фразами по-английски. Он несколько раз в год ездил в Лондон по торговым делам – этим-то и объяснялось появление в их доме англичанки, которая в душе презирала его. В воскресенье, в хорошую погоду, он брал Денизу с собою ловить креветок и пескороев. В таких случаях он засучивал брюки до колен. Няня смотрела на его худые икры и говорила гувернантке Кенэ: «Бедный господин Эрпен совсем не похож на спортсмена». Дениза слышала эти слова, сжимала папину руку и увлекала его за собою. Когда она, в красной кофточке, бежала рядом с ним, ей казалось, что она похожа на мальчика, и это радовало ее.
В ближайшее воскресенье, после того как Денизу ночью разбудило пение, они ловили креветок в узких теплых отмелях и так увлеклись, что отошли далеко от пляжа. Когда они остановились, оказалось, что они почти достигли порта Див, откуда тянуло запахом ила и рыбы. Господин Эрпен сказал:
– Пойдем пешком по молу, это легче, чем идти по песку.
Дениза пожаловалась:
– Я устала.
Он взял ее за локти и поднял. Ей приятно было чувствовать, что он сильный. «Бедный господин Эрпен такой хилый!» – говорила няня. Почему хилый? Денизе хотелось, чтобы няня видела, как легко он ее несет. Он усадил ее на каменную стену мола и с улыбкой глядел на нее, склонив голову набок.
– Отдохни немного, – сказал он.
Сидя на стене, она оказалась на уровне его лица. Никогда еще она так близко не разглядывала его. Что за странная штука борода, растет на щеках, как травка по склонам оврага. У нее снова появилось ощущение силы и доброты.
– Знаете, папочка, – сказала она, – когда вас нет и когда нас уже уложат спать, тут бывает другой господин.
– Что за вздор, – проговорил он. – Какой господин?
– Не знаю, – ответила она, – я видела только его спину… Но мама поет, а господин играет на рояле… Он очень хорошо играет… А скажите, папочка…
Он схватил так порывисто, что она испугалась, резко поставил на мостовую, потом взял за руку и повел в Безеваль. Он шел таким широким шагом, что ей приходилось бежать, сачок волочился за нею следом. Она попробовала заговорить:
– Папочка, знаете, я видела человека, у которого есть маленькая обезьянка… Она ела салат, орешки и изюм… Папочка, сколько стоит обезьянка?
Отец ничего не ответил; они уже подходили к вилле. Он круто повернул направо и перешел на другую сторону улицы. Зазвонил колокольчик у садовой калитки. Госпожа Эрпен лежала на террасе; руки у нее были в перчатках, зонтик с английской вышивкой защищал ее голову от солнца; она читала.
– Оставайся здесь, – сурово сказал господин Эрпен Денизе и бросил к ее ногам корзинку с креветками.
Она слышала, как отец что-то говорит очень громко, а мать смеется и спокойно отвечает ему. Она приоткрыла корзинку; умирающие креветки копошились, карабкались вверх. Послышались чьи-то шаги по гравию. То были няня и отец. Он забыл опустить после ловли брюки, завернутые выше колен. Голые ноги, растерянное выражение лица, голова набок – все это в целом придавало его облику нечто комическое.
