Мы оставили долину и карабкались через туманный лес мимо последнего водопада – вверх через лианы, мхи и комки пульсирующей слизи, – и наконец преодолели очередные валуны и оказались в лесу. Именно тогда мы увидели первый радужный бамбук. Небольшая купа выросла прямо у края скалы, выше многих деревьев со стволами, толщиной в бедро человека. Бамбук рос прямо и гордо, совсем не так, как змеящиеся снежные лианы. Живые радуги. На высоте наших голов висели плоды, розовые и просвечивающие, яркие в солнечном свете.
Мы с Джулианом переглянулись. Нельзя есть что-то непроверенное.
– Они выглядят точно так же, как то стеклянное украшение, только они больше, – сказала я.
– Снежные лианы могут убивать, если захотят.
– Но бамбук еще с нами не встречался, так что у него мнения быть пока не должно.
Плод легко отделился от плодоножки. Внутри тенями виднелось три семечка. От него пахло свежей пшеницей и корицей. Я откусила кусочек: на язык попал сладкий маслянистый сок. Джулиан наблюдал.
– Если он меня убьет, – заявила я, – я умру счастливой.
Но пока больше есть я не стала. Я погладила гладкий вощеный ствол и представила его себе в виде дверных рам, или стропил, или расщепленный и сплетенный в настенные циновки. Небольшой ствол, распиленный на кольца, стал бы красивыми браслетами.
Мы немного полюбовались растениями, а потом пошли по верху скал к водопаду, надеясь увидеть чужаков за каждым камнем. Мы смотрели вниз на каньон – зеленый и длинный, резко уходящий вниз между скалами. Ближе к водопаду вид стал лучше, а в самом красивом месте мы обнаружили скамью, вырубленную в камне и покрытую лишайником. Сначала мы решили, что она естественная, но прямо за ней оказались вырезаны слова – теми же буквами, которые были на стеклянном шаре. Здесь побывали стекловары! Мы радостно закричали и обнялись.
Мы посидели на скамье, пытаясь угадать, какими могут быть стекловары. Сиденье было низким и широким. Стекловары находились где-то выше по течению – так что мы направились туда. Земля стала ровной, а река – шире и медленней. Вдоль нее шла тропа, вымощенная каменными плитами, которые кое-где приподнимали корни. Мы двигались в правильном направлении – и ускорили шаг. В реке оказались еще куски стекла всех цветов радуги. За следующим поворотом – скоро – мы их найдем.
Ближе к вечеру мы увидели четыре здания с круглыми стеклянными крышами, сверкающими среди бамбуковой рощи. Я побежала к ближайшему. Крыша у него состояла из цветных стеклянных блоков, уложенных радугами, а стены были сложены из коричневатых кирпичей, а фундамент был из камней с лентами сверкающего серого и белого. Но уже на бегу я поняла, что здания превратились в руины: стены потрескались и завалились, крыша обрушилась.
Стекловаров здесь не было. Не было уже давно.
Входя в ближайшее здание, я плакала. Пол покрывала грязь и опавшая листва. Стены внутри были выложены глазурованной плиткой, составлявшей переплетающиеся узоры из красных и зеленых линий. Я видела глазурованную плитку в компьютерных текстах. Я постаралась вытереть слезы и смотреть внимательнее. Комната была примерно пять метров в поперечнике. Стеклянные блоки с крыши валялись на полу, наполовину засыпанные, но сверкающие.
– Поразительно, – прошептал Джулиан.
У здания было семь невысоких эркеров, каждый из которых венчался полукуполом, и один из них остался цел. Стеклянную крышу снаружи облепили грязь и кораллы.
