– Ну, ты чего, осторожней, мам.
Я немного отхожу от шока, запиваю вставший поперек горла кусок пиццы соком и возмущенно выдаю:
– Дмитрий! Что за разговоры? Что еще за «запал»?
– Ну а что, не так, что ли?
– Почему сразу «запал»? Может, у Ярослава просто хорошая память. А еще он вежливый и внимательный мужчина. А не то, что ты себе нафантазировал!
– Ну-ну, – поигрывает бровями сын.
– Димка, хватит строить мне глазки.
– Мне не пять, чтобы верить в единорогов.
– Между мной и Ремизовым ничего не было, нет и не будет. Точка.
– Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Твои слова.
– Дима! – охаю я, подхватывая диванную подушку. – А ну иди сюда!
Сын хохочет. Подскакивает с дивана, перелетая через подголовник и улепетывает так быстро, только пятки сверкают и паркет скрипит. Бедные соседи снизу!
– Ну все, это война, парень!
– Бой подушками?
– Только чур, на этот раз не поддаваться!
Есть один существенный плюс стать мамой в девятнадцать: когда тебе всего тридцать, ребенок уже достаточно взрослый, чтобы быть с тобой на одной волне. Подраться подушками? Да запросто! Залипнуть на модный сериальчик? Святое! Помышковать из холодильника вкусняшки посреди ночи? Любим, умеем и практикуем.
Битва получается не на жизнь, а на смерть. Набегавшись до упаду и насмеявшись до колик в животе, разгромив спальню парня, мы заваливаемся на его огромную двуспальную кровать. Я таращусь в потолок и пытаюсь отдышаться. Моему спортсмену хоть бы хны! Вот что значит – хорошая физическая форма.
– Между прочим, ма, я был бы совсем не против, если бы у меня был такой крутой батя.
– Ты опять?
– Не опять, а снова.
Я хватаю и швыряю в сына подушку.
Он смеется, ловко ее перехватывая прямо на лету.
Об отце Димы мы говорим редко. Вернее, никогда. Сын знает, что он где-то есть. Жив, здоров и радуется жизни. Но понятия не имеет, кто он конкретно. У него даже в свидетельстве о рождении в графе «отец» стоит гордый прочерк.
Однажды я попыталась завести разговор о Гордее. Дима абсолютно равнодушно заявил, что ему это знать не обязательно. Сказал: почему я должен интересоваться тем, кто мной не интересуется? Л – логика. Д – детская. А с ней не поспоришь.
А вот ухажеров моих Димка не видел. Их было немного за тринадцать лет. С кем-то я ходила на свидание, с кем-то на два. А с парочкой даже до секса дошло. Но на этом все и закончилось. Мое убеждение, что ребенок не должен видеть меняющиеся мужские лица в жизни мамы – твердое и непоколебимое. Так что…
– Слушай, а чего бы и нет? – не унимается сын. – Ты у меня классная! Умная, красивая, добрая, и вообще самая крутая мама! Тоже бывшая спортсменка, кстати. Понятно, что Ремизов на тебя заглядывается.
– Дима, перестань, – закатываю я глаза, – я морально не готова к тому, что ты уже взрослый и мы можем вести диалоги на подобные темы.
Шучу, конечно, но с легкой горечью думаю, что еще немного и мы уже будем обсуждать личную жизнь не мою, а сына. Он влюбится. У него появится девушка. А потом не за горами окончание школы, выгодный контракт, дом, собака, свадьба, внуки… Черт.
Морщу нос:
– Димка, я такая старая.
– Чего?
– У меня скоро будут внуки, – канючу.
– Ты с дуба рухнула, ма? Мне тринадцать! Какие внуки.
– Пять лет пролетят – не заметишь. А потом у тебя появится жена и своя семья. Ты от меня уедешь, и останусь я одна одинешенька в этой шумной Москве…
– Не останешься, – фыркает Димка. – Мы тебе мужика классного найдем.
