– Сынок, мама сегодня встать не смогла. Ноги совсем отказали. Она больше не сможет самостоятельно передвигаться, сынок. Даже по квартире.
– Понятно… И что теперь делать, пап? Я как-то могу решить эту проблему?
– Нет… Нет, конечно. Ты не злись, Юлик.
– Да не злюсь я, с чего ты взял!
– По голосу слышу, что злишься.
– Нет, папа, не злюсь. Просто растерялся от твоих новостей. А врача вызывали? Эту, как ее?.. Соседку по лестничной клетке? Она вроде назначала маме какое-то лечение?
– Она приходила, Юлик. Сказала, что больше маме ничем нельзя помочь, уже все методы испробованы.
– Что значит, нельзя помочь? Врач, и такое говорит? Да как она может!
– Она хороший врач, Юлик. И мама ее хвалила. Она действительно делала, что могла. Мама же долго лечилась.
– Да понятно, понятно. И что эта «хороший врач» еще говорит? Что, что теперь делать-то?
– Она говорит, надо принимать реальность и что-то решать.
– А что тут можно решать, я не понимаю? И в каком смысле – решать?
– В смысле ухода за мамой. Так и сказала – зовите детей, решайте. Вам, говорит, Елена Максимовна, нужен организованный и постоянный уход, у вас, мол, семья есть.
– Надо же, какая умная… Какие ценные указания дает…
– Юлик, ты приедешь?
– Приеду, куда ж я денусь.
– А когда?
– Не знаю, пап. Может быть, вечером.
– А почему вечером? Сегодня же суббота.
– Да, суббота. И что? У меня по субботам никаких дел нет, по-твоему?
– Хорошо, как знаешь, вечером так вечером. Только… Мама спит сейчас… Когда проснется, обязательно спрашивать начнет, звонил я тебе или нет… И что я ей скажу? Что ты приедешь, когда все дела переделаешь?
– Пап, ты шантажируешь меня, что ли?
– Да что ты, сынок. Побойся бога. Я просто не знаю, что маме сказать, чтобы она на тебя не сердилась. Ты же знаешь маму, что я буду тебе объяснять, как она…
– Пап! Ты принял с утра, да? Признавайся, было дело?
– Ну… Так, немного…
– Понятно. Знаю я твое «немного». А Жанке звонил?
– Нет еще. Тебе первому.
– Ну так и позвони ей, пусть приедет! В конце концов, тебе с ней надо в первую очередь проблему обсуждать! Это ведь женские дела, в конце концов! Не я же буду вникать в эти всякие… Интимные подробности!
– Да, сынок. Я сейчас ей позвоню. А ты, значит, вечером?.. Так и сказать маме?
– Так и скажи! Все, пап, давай… И не пей больше сегодня, я тебя умоляю.
Нажал на «отбой», сунул телефон в карман халата. Подтянул пояс, нервно прошелся по комнате. Вернее, по тому пространству, что осталось от комнаты. Закуток. Он живет в закутке, называемом квартирой, да! Это ж как надо было извернуться в свое время, чтобы установить перегородку в однокомнатной «сталинке»!
А что делать – нужда заставила, когда у тещи случился инсульт и Ольга перевезла ее из родного поселка к себе. На тещин дом сразу покупатели нашлись, и Ольга не устояла, продала. Поначалу предполагалось, что деньги от продажи дома уйдут на расширение жилплощади, хотя бы на двухкомнатную квартиру хватит добавить, но не вышло как-то. Деньги – такая зараза… Текучая, как песок. Чуть расслабишь пальцы, тут же провалятся сквозь них. То лекарства нужны, то целители на горизонте объявятся с обещаниями поставить маму на ноги, то свои родные проблемы назрели, от которых бесплатно не отмахнешься… Тем дело и кончилось: ни денег, ни расширения жилплощади. За перегородкой мама лежит себе и лежит, помирать пока не собирается. Врач говорит – сердце как пламенный мотор. Зато память потеряла и, кроме родной дочери, не узнает никого. Увидев зятя, каждый раз удивляется и строго спрашивает у Ольги:
