– Лори Нуссио?
– Она самая. Лори тоже у меня работала, уже года три прошло с тех пор. Хорошая официантка, симпатичная и неленивая. Протрубила здесь пару лет, а потом нашла работу в одном шикарном месте, там и платят больше, и чаевые щедрее. Ну и молодец. Этого лоботряса я взял по ее просьбе. Когда я его выгнал, она пришла просить прощения. Мол, это она виновата. Лори – славная девочка. По-моему, расставшись с ним, она стала счастливее.
– Он ладил с кем-нибудь из вашего персонала?
– Какое там ладил! Всегда был чужим. Ни с кем не дружил, хотя и врагов не наделал. Так, отбывал повинность, да и то с грехом пополам.
– Хорошо. Спасибо, что уделили нам время.
– Это вам спасибо, дали передохнуть. Не намекнете, почему вас занимает Джерри?
Если пресса еще не раструбила имена жертв и обстоятельства их гибели, то это скоро произойдет.
– Мы хотим побеседовать с ним про убийство его родителей.
– Про что?! – Он неожиданности Равински чуть не выронил свою черную бутыль. – Его родители убиты? Оба? Боже, когда? Как это случилось? – Он задохнулся. – Это что же, сам Джерри? Хотите сказать, Джерри укокошил собственных родителей?
– Мы должны его найти. Найти и поговорить. У меня впечатление, что вы понятия не имеете, куда он мог податься?
– Он тут и трех месяцев не пробыл. Не счесть, сколько раз он пропускал работу, сказавшись больным или еще по какому-нибудь выдуманному поводу. – Равински почесал в голове. Волосы у него были такие прямые и жесткие, что Ева удивилась, что он не расцарапал себе ладонь до крови. – Пару раз к нему заглядывали приятели. Проклятье, как же их звали? Мэл – одного звали Мэл. Этот выглядел неплохим парнем. Зато другой – не вспомню его имя – никуда не годился.
– Эти сведения нам уже известны. Вспомните что-то еще – обязательно сообщите.
– Моя мать говорила, что он обязательно натворит дел.
– Простите?
– Моя мать. Она воображает, что у нее сверхъестественное чутье. – Он махнул рукой. – Ее пращуры были сицилийцами. Вот она мне и говорит: «Помяни мое слово, Фитц, от этого парня кому-нибудь не поздоровится. В нем есть червоточина». – Он покачал головой. – Значит ли это, что он способен на убийство, я не знаю, но вообще-то в чутье моей матушке не откажешь.
На улице Пибоди сказала Еве с надутым видом:
– Кое-кто был бы не прочь полакомиться пирогом.
– Дождись Дня благодарения – наешься до отвала. Сейчас твоя задача – побеседовать с его бывшими боссами и сослуживцами. Это может принести пользу.
– Он должен торопиться. Это его единственная тактика.
– Он в бегах с пятницы. Делай, что тебе велено. На обратном пути заглянешь к его бывшей подружке. А я посижу у себя и подумаю, как нам быть дальше.
– Как насчет Миры?
– Закажу консультацию на завтрашнее утро. Он сумел скрыться из виду. При больших деньгах он, вероятно, считает себя всесильным. Вряд ли он забился в какую-то вонючую дыру. Сегодня вечером он устроит себе королевское пиршество. Может, даже полакомится пирогом.
– Вот гад! – Пибоди завистливо оглянулась на удаляющееся заведение с пирогами и шагнула к машине.
У Пибоди выдался длинный день. С утра она даже не догадывалась, как он затянется. Даллас учила ее: никогда не считай дело практически раскрытым – даже когда, как в этот раз, знаешь с самого начала, кто, почему, как и когда.
– Пока что ему везет, – пожаловалась она.
Непревзойденный электронщик Йен Макнаб, шедший вместе к ней к дому Лори Нуссио, отвесил ей игривый шлепок.
