– Годится. – хриплый, прокуренный голос.
Пустая обложка отправилась в ближайшие заросли.
– Пощадите. Не… Я сдаюсь. – с сильным акцентом, стонал подранок, с трудом делая каждый вдох. – Я закрыл глаза. Я не видел вашего лица. Поща… – он закашлялся.
Подойдя к оккупанту, убийца подобрал отброшенный им пистолет. Шелест вынимаемого магазины, с последующей оценкой первого патрона.
– Дрянь. – магазин отправился вслед за обложкой. – Чем откупишься?
– У меня есть деньги. – с энтузиазмом и надеждой. – Шестьсот… – кашель.
– Доставай документы.
Извлечённые из нагрудного кармана, они легко упали на щебёнку. За ними туда же приземлялся бумажник, несколько золотых колец и серебряное ожерелье. Шелест страниц.
– Славно.
Грянул выстрел, оборвав очередную молебную фразу. Даже не взглянув на ценности, выронив опустевший пистолет, мужчина направился к машине. Со щелчком сорвав крышку небольшой консервы, содержащей в себе солёный сыр, девушка расплылась в радостной, немного придурковатой улыбке. С треском пластикового крепления, отделив регистратор от лобового стекла, мужчина извлёк миниатюрную карту памяти. Короткий обыск тел, увенчался успешной добычей недостающего удостоверения. Шелест серной головки по чиркашу, и упав под ноги, небольшой огонёк воспламенил вытекающее из-под днища топливо. Немного погревшись о разгорающееся под ногами пламя, забросив недоеденный паёк в трофейную сумку, девушка поспешила за неспешно удаляющимся убийцей.
Всё это время, продолжая лежать посреди дороги, раскинув руки, не снимая маски улыбающегося человека с торчащим носом и большими глазами, парень глядел в серое небо. Тяжёлые мысли клубились в его голове. Они небыли омрачены насилием и смертями, оставшимися по ту сторону керамического овала, выступавшего в роли барьера от всех ужасов мира. Небыли наполнены заботами о собственном будущем или будущем спутников. Их занимали куда более возвышенные материи. Клубящиеся и размываемые в нескончаемом движении, подобном тому, что происходит среди низко летящих облаков во время дождя. Он думал обо всём сразу, и не о чём конкретном. О боли и страданиях, что выдались на долю бесчисленного множества людей мёртвой страны. О доле тех, кто жил с другой стороны глобуса, и пусть не страдал физически, но давно сгнил нравственно, не видя в собственной жизни нечего значимого.
Чужаки, что прилетали на самолётах, опережая солнце, когда-то были врагами. Они победили в короткой войне. Но победа не принесла им счастья. Весы сломались, начав отмерять одним излишне много, а другим меньше чем нужно для жизни. Некому было противостоять единовластью и сопротивляться несправедливости. Пока родина парня разрушалась массированными бомбардировками, родина чужаков утопала в бесчинствах власть имущих и бесправье бедноты. Последним о чём он слышал, до того как было уничтожено всемирное вещание, были объявления о множестве терактов, замедлении и стагнации, а также о массовых вооружённых восстаниях. Теперь, о том, что творилась за горизонтом, можно было узнать лишь косвенно, вычленяя из пропаганды крупицы информации. И вырисовывающаяся картина не обещала нечего хорошего. Благо, всё это происходило по ту сторону масти, и ни как не влияло на парня с другой её стороны, служа лишь топливом для его грёз.
***
Заросшие поля, дороги, занесённые жухлой листвой, старые пепелища деревень. Гнутые, ржавые шесты с обрывками ткани, среди зарослей камыша, на больших парковках, где располагались лагеря беженцев. Почти сливаясь с серым небом, колоссами возвышались пятнадцати этажные бруски заводских общежитий. В разное время, новое, бесплатное жильё для трудяг, неблагополучный квартал дальней окраины, хоромы вовремя того как прочие замерзали под снегом, брошенные не разграбленными, гниющие останки прежнего величия.
