– Я не знаю! – сошел с лица Балашов. – Это не мое!
– А чье?
– Не знаю!
– И я не знаю, – качнул головой Кауров.
Дунаев не подбрасывал монтировку, всего лишь обнаружил ее без соблюдения норм. Оснований верить Балашову практически нет.
– Давай так, парень, нас здесь еще нет, мы только подъезжаем! – раскинув руки, быстро проговорил Дунаев. – Ты раскаиваешься в содеянном, собираешься добровольно сообщить о совершенном преступлении. Вот мы подъехали, давай, сообщай!
– Что сообщать?
– Как ты убил Старова… Мы же готовы признать явку с повинной, товарищ следователь? – взывая к Каурову, спросил опер.
– Да какая явка?.. – Балашов угрожающе сжал кулаки.
Дунаеву это не понравилось, он снял с пояса скрытые под рубашкой наручники.
– Это вы мне монтировку подбросили!
– Зачем? – Кауров строго смотрел на подозреваемого.
– А убийство на меня списать!
– А откуда ты знаешь, что Старова убили монтировкой?
– Я знаю?!.. – опешил Балашов. – Так не знаю я!.. Просто вы с таким видом эту монтировку вынули… Наручники вот уже достали…
– Нельзя без наручников: парень ты мощный, рука сильная. Старова одним ударом, и сразу насмерть, – усмехнулся Дунаев.
– Да не я это!.. И монтировку эту впервые вижу!
– Впервые видишь?!.. – Дунаев резко глянул на Балашова, полез в багажник, покопался в инструментах и достал из ящика такую же черную монтировку, только с более крутым изгибом. – Твоя?!
Кауров косо глянул на него: совсем не обязательно сейчас дразнить подозреваемого.
– Эта моя!
– И чем она отличается от той, которую мы нашли?
– А почему вы сразу эту монтировку не нашли? – Балашов пальцем указал на монтировку, которую Дунаев достал из багажника. – Почему под сиденье полезли?
