– Нет. Мы проверяли.
– Да, я вижу. Но что еще? Выхлоп дикой волшбы?.. Они не бывают настолько мощными, да и вы бы такое не проглядели.
– Мы знаем, знаем, – нетерпеливо перебил Майно. – Коллега, я тоже профессор, я знаю все это. Скажите что-нибудь новое.
– Наследственность, видимо, – пожал плечами Паганотти. – Иных объяснений я вам не предложу. Дочь могущественного волшебника и высшего демона… редчайшее сочетание наследственных факторов… Единственное, что можно сказать с уверенностью – девочка будет волшебницей. И незаурядной. Причем в КА ее лучше отдать пораньше – полагаю, девяти или даже восьми лет. Уверен, экзаменационная комиссия согласится, что такой талант лучше отшлифовать пораньше. Да и вам будет спокойнее… сколько ей в точности?
– Два года и четыре луны… три с половиной.
– Да, попытайтесь сдать экзамены уже в восемь лет, – повторил Паганотти.
– Ладно, подождем еще шесть лет… – вздохнула Лахджа. – Но что нам делать до тех пор? Она призывала… Фурундарока. Я дружу не со всеми демонами Паргорона.
– Ух… это… знаете, предлагать носить короний такому маленькому ребенку я не стану, – покачал головой Паганотти. – Это может изувечить его дар. Возможно, создать страшнейшего антимага в истории… вы же знаете, как эти подонки выворачивают свои чакры?.. коронием в основном. Родителям детей наплетут всякого, навешают на них вериги, и вместо великих волшебников получаем искалеченных фанатиков.
Старый волшебник осунулся. Тема его явно ужасно расстроила. Лахджа похлопала его по руке в неубедительной попытке проявить сочувствие и нетерпеливо спросила:
– Тогда что предложите вместо корония?
– Присмотр, боюсь, только постоянный присмотр, – вздохнул Паганотти. – Любые попытки ее… обуздать, так сказать, могут сильно навредить развитию. Даже если она вырастет здоровой, дар может пострадать… волшебная сила – снизиться…
Об этом Паганотти говорил с видимым отвращением, как о каком-то святотатстве.
– Я могу применить гипноз, – предложила Лахджа. – Я на Астрид применяла.
– Что?! – выпучила глаза Астрид.
– Что? – повернулась к ней Лахджа.
– Боюсь, что… пусть лучше практикуется на… безопасных… – забормотал Паганотти. – Скажу честно, я бы предпочел ее вообще не ограничивать. Очень, очень… опасаюсь, что это может не дать развиться дару удивительной силы. Я не хочу форсировать события и говорить о втором Бриаре… но вы сами понимаете, насколько это важно. Даже Бриар учился и… боюсь, я обязан сообщить председателю ученого совета.
– Вы клятву дали, коллега, – напомнил Майно.
Паганотти сердито на него посмотрел и опер подбородок на руки. Старому волшебнику явно нестерпимо хотелось оказаться тем, кто обнаружил столь невероятный талант у столь юной особи.
– Кроме того, лишнее внимание нам совсем не нужно, – сказала Лахджа. – Те же демоны, антимаги… любые подобные встречи провоцируют у меня стресс.
– Хорошо, мои уста на замке, – вздохнул Паганотти.
Вератор осматривал Веронику долго и тщательно. Когда та на его глазах совершила несколько призывов, дружбомаг почесал в затылке и сказал:
– Даже не знаю, что и сказать, дружище. Очень необычно. Она не накапливает ману внутри, а как бы… пользуется той, что вовне. Протягивает неосознанный канал… и сжигает ее. Как воронка. Очень необычный феномен.
– Демоническая кровь, – вздохнул Майно.
– Да, вот это ты, конечно, попал фомору в око, – присел на корточки Вератор. – Ну мир тебе, Вероника, давай знакомиться. Хочешь быть моим другом?
