Семья - страница 32



Лизиец который был в одной лодке с Олафом выпрямил свою спину и посмотрел на старшего Лизийца.

– Идите к конунгу, мы сами со всем справимся. – Проговорил осипшим голосом Лезиец.

Олаф знал, что он может доверять своим людям, с которыми он всегда уходил в море за уловом. Поэтому он оставил своих людей, самих сортировать улов, и вместе со своим сыном направился к дому воина в котором жил конунг.

– Конунг сказал, чего хочет? – Спросил Олаф своего сына, когда они отошли от причала.

– На острова прибыл посланник от Ромейский императора!

Олаф задумался, зачем Ромейцы приплыли в Ди – Бахт, но зная Лудде. Зрелый Лизиец понимал, что сначала стоит поговорить с конунгом. Когда Олаф и Рагнар, проходили мимо дома, в котором жили, из-за двери донесся приятный аромат похлебки, которую Хильда, жена Олафа готовила превосходно. Но отец и сын, не стали задерживаться у дома, и направлялись далее, не сбавляя шага. У входа в дом воина несли службу, как обычно два война. Они, как и всегда разговаривали друг с другом.

– Ты слышал Ромейцы хотят с нами мира?

– Разве они не понимают, что на один сезон они себя защитят.

– А если они начнут нам платить дань, чтобы мы не нападали на их территории. То, что мы будем делать тогда? – Почти шепотом, произнес Рагнар так чтобы отец не услышал его слов, но воины расслышали.

Олаф толкнул входную дверь дома воина, и войдя внутрь услышал дикий смех снаружи.

– Конунг. – Приветливо произнес Олаф обращаясь к Лудде.

– Олаф проходи и присаживайся. – Улыбаясь ответил Лудде.

Олаф прошел мимо Скаки не замечая его, но при всем этом, он буравил своим взглядом молодого Ромейца, который смотрел на него. Когда Олаф прошел за спиной у Ромейца. То сделал недовольное лицо. И когда Олаф занял место рядом с конунгом, Лудде подал знак Скаки указав на пустой кубок. Скаки поднялся, и взял в руки ситулу и подойдя к Лудде и Олафу наполнил их кубки. После он наполнил кубок Ромейца, и в конце концов наполнил свой кубок.

– Сегодня мы пьем, ради моего будущего семейного счастья! – Тихо говорил Лудде Олафу, который сидел рядом.

– Ромейцы, и правда хотят заключить с нами мир? – Точно таким же тихим голосом спросил Олаф своего конунга.

– Союз если быть точнее. И ради этого император Ромейской империи. Даже согласен отдать свою дочь мне в жены. – Улыбаясь закончил конунг, но в его глазах, помимо радости была и печаль.

* * *

Солнце близилось к закату, а в доме воина стояла радостная атмосфера. Кубки бились друг об дружку, а ложки скребли об дно мисок. Все столы были заняты воинами Олафа, и их семьями. Молодой бард с бледно рыжими волосами пел песню.

Лишь в походах
Слава достается.
Лишь в набеге
Обретается покой.
В смерти ищется отвага,
И не страшны увечья нам
Поскольку впереди награда.
Бой. Золото. И треллы.
А на остром топоре
Найдется снова жизнь моя.
С любимыми я встречусь
В мире том, в который попаду.

Каждый воин, который, когда – либо слышал данную песню подпевал барду. Поскольку данная песня пелась в каждом набеге, если в хирд входил бард. И данная песня отражала все качества Лизийцев кто, когда – либо покидал родные берега и плыл за добычей.

Лудде слушал песню барда, но все внимание конунга была поглощено кипящему в котле мясному рагу, которое вот – вот должно было уже быть готово.

– Счастья для конунга! Пусть он некогда не знает печали. Сколль! – Прокричал не вполне трезвый крепкий, и широкоплечий воин Олафа.