«Она в «Боадицее»» означало, что упомянутая персона отправляет естественные надобности в маленьком туалете позади кухни, а «Анна Клевская» и «Джейн Сеймур» – это сортиры на верхних этажах.
«Флоренс Найтингейл» оказалась довольно большим кабинетом, выходившим на хоккейное поле.
Ван Арк постучала и вошла, не дожидаясь приглашения.
– Вот она, Джумбо, – сказала моя спутница. – Новенькая. Ее зовут де Люс. Флавия.
Джумбо медленно отвернулась от окна, лениво взмахнув рукой, чтобы разогнать повисший в воздухе табачный дым. Комната пропахла табаком.
Диана Дорс[8]в тунике, – была моя первая мысль.
Джумбо обладала, как могли бы написать в посвященных кино журналах, завораживающей красотой. Высокая, светловолосая, статная.
Словно высеченная из мрамора, вот что я имею в виду. Холодная… расчетливая… и, наверное, не лишенная жестокости.
Меня захватили впечатления – приятные и не только.
– Сигарету? – предложила статуя, протягивая мне упаковку «Свит Кэпрал»[9].
– Нет, спасибо, – отказалась я. – Пытаюсь бросить.
К этому предлогу я прибегала и раньше; похоже, он сработал.
– Хорошо тебе, – улыбнулась она. – Отвратительная привычка.
Она взяла очередную сигарету, церемонно закурила ее с помощью маленькой серебряной зажигалки, похожей на лампу Аладдина в миниатюре, и глубоко затянулась.
– Гадость, – произнесла она, и это слово вылетело из ее уст в сопровождении вонючего облака дыма.
На миг она показалась мне скандинавской богиней, выпускающей из себя бурю, или кем-то из четырех ветров, изображаемых в углах старинных карт.
«Сильнее, ветры, дуйте! Завывайте! Раздуйтесь и полопайтесь от злости!»
На миг я будто перенеслась обратно в Букшоу и оказалась в гостиной вместе с отцом, Фели и Даффи, мы слушали «Короля Лира» по «Би-би-си» во время одного из наших принудительных радиовечеров.
А затем я снова оказалась в академии мисс Бодикот.
Я была обескуражена. Голова моя кружилась, и дело было не только в табачном дыме.
– Лови ее, ван Арк!
Это были последние слова, которые я услышала.
Я падала.
В глубокий, пустой и ужасно гулкий колодец.
Я открыла глаза и сразу же пожалела об этом. Осколки света, падающего из окна, пронзали мои глаза иголками.
Я зажмурилась и перекатила голову в другую сторону.
– Тихо, – произнес голос. – Все в порядке.
– Вот, выпей, – сказал другой голос, и к моим губам прижали твердый ободок стакана. Я глотнула, и теплая жидкость побежала по моему горлу.
И тут же мои внутренности запылали огнем.
Я оттолкнула стакан, продолжая моргать от яркого света.
– Фу-у, – произнесла я, утирая рот тыльной стороной ладони.
– Это всего лишь бренди, – произнес голос, и я наконец опознала Джумбо. – Ты упала в обморок. Он поможет тебе взбодриться.
– Это не бренди, – услышала я свои слова, будто голова моя говорила на автомате. – Бренди не содержит гидросульфит калия и серный ангидрид.
Мои вкусовые рецепторы определили наличие этих веществ. Я была уверена.
Эти химикаты были одобрены тридцать лет назад Священной канцелярией в качестве стерилизаторов, консервантов и антиоксидантов для вина, используемого на святом причастии.
И не только в Риме, но и англиканской церковью.
Кто-то стащил это вино из часовни.
Просто здравый смысл и логика.
– Очень хорошо! – произнесла Джумбо, медленно появляясь передо мной в фокусе. – Нам надо быть более честными, Гремли.
Гремли оказалась невысокой девочкой с одутловатым лицом, рыбьими губами и угодливой сутулостью.
