– Вот дела! Значит, моя бабка правду мне говорила, что раньше у нас в ноябре снег валил и Волга замерзала, а сейчас чуть ли не до декабря всюду слякоть.
– Да включи ты свет, в конце концов, Зарубин!
– А сама что, не можешь включить?
– Не видишь – я занята?
– А я, значит, тут так стою и прохлаждаюсь.
– Ну, не желаешь, так и не надо! Я всё равно свою работу закончила, – и Аллия стала неторопливо собирать со стола свои канцелярские принадлежности в школьный портфель, набитый учебниками.
– А знаешь, Зарубин, – задумчиво проговорила Аллия, – в скором времени эти портфели с учебниками носить в школу не надо будет.
– Ну, про это я знаю – школьные планшеты будут. Только вот не знаю, лучше это или нет: учебники с тетрадями, как мне кажется, выглядят более… натурально, – и, положив линейку с карандашом на исписанный лист ватмана, весело подытожил: – Ну вот я и всё.
Бекбишева неторопливо подошла к большому окну, по которому уже вовсю барабанил сильный дождь, и, покачав стул у парты, осторожно присев, продолжила:
– А ещё знаешь, что в недалёком и далёком будущем будет?
– Я как-то фантастикой, Аллия, особо не увлекаюсь.
– Ну и зря, – печально проговорила Бекбишева.
– Ну и что же там, в этих необозримых далях будущего, будет?
– А тебе интересно?
– Ну, предположим, да.
Аллия, немного поколебавшись, словно окунаясь в бездну времени, тихим голосом продолжила:
– Не будет никаких машин, поездов, пароходов, самолётов.
– А куда же всё это подевается? – открыв рот, заинтересованно перебил её Валера.
– Да никуда, они просто станут не нужны.
– А что же будет взамен?
– Взамен будут летающие тарелки различных размеров и зеркальные шкафы.
– А со шкафами этими что будут делать? – улыбаясь, спросил Зарубин.
– А ничего, просто в него войдёшь – и выйдешь там, где пожелаешь. Эти шкафы будут стоять всюду – в домах, на улицах, но они будут маломощны, для небольших расстояний. А если тебе, например, надо из Тюмени во Владивосток, то нужно будет сперва очутиться на вокзале и там, зайдя в большой зеркальный шкаф, уже выйдешь в том месте, куда ты пожелаешь переместиться.
– Ну ты даёшь, Бекбишева! – восхищённо улыбнулся Зарубин.
Аллия, встав со стула и войдя в некий транс, подняв руки и устремив свой взгляд поверх Зарубина, громким голосом продолжила:
– Люди будут выглядеть по-другому – не так, как сейчас, будут жить на Луне, на Марсе, через космические порталы можно будет попадать в любой край Вселенной. Не будет никаких кладбищ…
– А куда же будут хоронить? – с округлёнными глазами прокричал Зарубин.
– Да никуда никого хоронить не будут, человек будет жить вечно, – тоже прокричала в ответ Бекбишева. – Человек будет жить столько, сколько пожелает, но при этом само человечество потеряет своё свойство к размножению, просто каждый сможет научным способом повторить своё «я», даже из небытия, хоть сгори он дотла, хоть разорвись на мелкие кусочки.
Зарубин, как-то странно посмотрев на Аллию, улыбаясь, тихо проговорил:
– А ты, это… когда в последний раз была у психиатра?
Бекбишева с приподнятыми руками, во всём своём грациозном великолепии ясновидящей, словно поперхнулась и, указав на дверь указательным пальцем правой руки, гневным голосом прокричала:
– Вон! Вон из класса, с этими обломками стульев – в учительскую! – подбежав к столу, схватив ключи, быстро пошла к дверям, раздражённо говоря: – Это же надо, вот дура, нашла перед кем откровенничать! Да они же все обезьяны с двумя извилинами в голове.
