– Это я понимаю. Я спрашиваю, нашли ли вы при обыске какие-то бумаги или документы, объясняющие происхождение этого оружия в принципе? Оно может быть наградное, например… Подождите, а обыск в квартире Белова кто проводил?
– Я и проводил, – подтвердил догадку Турецкого Смагин. – Но ничего такого не нашел.
– Компьютер дома был? Дискеты, диски?
– Ничего такого. Майзель сказал, что он всегда работал в Лаборатории, да и спал там часто.
– В Лаборатории обыск делали?
– А на каком основании?
– У него же был там свой кабинет!
– В том-то и дело, что нет! Это большой ангар с перегородками. Там компьютеры и всякое оборудование. Никаких кабинетов.
– Известно, где Белов обычно держал пистолет?
– В ящике стола есть коробка. Там лежали патроны и были следы оружейной смазки, совпавшей с той, что на «макарове» Белова.
– Ладно, вернемся на балкон. Колыванов перелез – и что? Увидел Белова, сидящего за столом с двумя дырками в голове?
– Нет. У Белова выход на балкон был из второй комнаты, из спальни. Но тут вышла заминка: дверь из спальни в коридор оказалась закрыта.
– Интересно. – Турецкий вытащил сигареты и предложил Смагину.
– Спасибо, нет. Я бегаю, мне нельзя.
– Почему? – удивился Турецкий.
– Хороших результатов не достичь.
– Серьезно спортом занимаетесь?
– Надеюсь, что это так, – неловко улыбнулся Сма-гин. – Бегаю на длинные дистанции.
– А какие?
– Пять и десять километров.
– И марафон?
– Пока нет. Может, когда-нибудь.
– Каковы же ваши достижения, гражданин следователь?
– На первенстве России в финал выходил пару раз, но сильнейших тогда не было.
– Что же, буду за вас болеть. Позовите как-нибудь на соревнования.
– Вы серьезно?
– А почему нет? Я болельщик с большим стажем. Вот только на моей памяти наши стайеры, увы, не блистали. Так что для меня это стимул.
Все же Турецкий был немного удивлен. Конечно, среди его знакомых ментов, следователей и прочих юристов встречалось немало спортсменов приличной квалификации. Но, как правило, эти люди были со-ориентированы на вид спорта, построенный на единоборстве. Восточный всякий мордобой, бокс наконец. Вон тот же Юрка Гордеев – знатный боксер. Ну и конечно, стрелков всегда было много. А тут такое мирное занятие…
– А давно вы бегаете?
– С детства. – Смагин помолчал немного, улыбнулся застенчиво. – Помню, мне казалось несправедливым, что, бывает, кто-то в середине дистанции быстро бежит, всех обгоняет, а на финише его обходят, и у него время оказывается хуже. Я все никак поверить не мог. Ну и что, думал, что его обошли, ведь и он обходил, только раньше. Почему время хуже-то? Математика эта до меня не доходила.
– Это вы к чему? – удивился Турецкий.
– Я вот думаю иногда, как у нас людей судят. Как в спорте. По последней черте. Разве ж это правильно? Нет, убийство там, особо тяжкие – это все понятно. А когда ерунда какая-нибудь целую жизнь достойную перевешивает, это разве верно? Человек остается с клеймом…
Турецкий засмеялся:
– И с такими идеями вы следователем работаете?! Как говорил товарищ Черчилль, другой демократии у нашего государства для вас нет.
– Он не так говорил.
– Да знаю я. Ладно, это лирика, которую я с вами с удовольствием обсужу как-нибудь за бутылкой, когда все мерзавцы… Ах да, вы ж, наверно, и не пьете, ко всему прочему! Не пьете ведь, Смагин?
– Не пью.
– И молодец. Продолжайте. Теперь говорите, что сделал Колыванов, когда уперся в спальне в закрытую дверь? Вызвал слесаря?
