Турецкий кивнул, что можно было расценить двояко: он знает или он понимает. И то, и другое – проявление лояльности к боссу. Пардон, к Большому Боссу. Турецкий вспомнил, как Шляпников, чему-то непонятно улыбаясь, говорил, что может предоставить свидетелей своего недавнего отдыха. Вот о каком свидетеле он говорил.
Генеральный, однако же, замолчал. Пауза была так длинна, что это стало выглядеть даже неприлично. Но Турецкого, опытного (среди прочих ипостасей) кабинетного работника, она не тяготила. Напротив, он был заинтригован. По его мнению, вся преамбула с минеральной водой, с галстуком, с банальным описанием курортной жизни была прямая дорога в никуда. Что, собственно, генеральный хочет ему сказать? На часы Турецкий не смотрел, внутренний хронометр и так работал безукоризненно – Турецкий знал, что Кудрявцев молчит уже больше трех минут.
Ну и ладно. Состояние Александра Борисовича сейчас можно было назвать приятно расслабленным. Как сказал Черчилль, если тебе приходится идти через ад, иди до конца.
Наконец генеральный заговорил, и то, что он сказал, было сколь предсказуемым, столько же и невозможным.
– Александр Борисович, – сказал он, – не буду ходить вокруг да около…
Однако, подумал Турецкий.
– …Шляпников и я… Я обязан ему жизнью. Дело в том, что он спас мою жену. В тот последний день, когда мы были на его яхте. Она тонула. И Герман ее вытащил. А я в это время тупо спал, представляете? Перебрал накануне и отсыпался. Лиля рано утром вышла подышать. Соскользнула, да еще головой о борт ударилась. Потеряла сознание, захлебнулась и стала тонуть. Сразу воды наглоталась и даже кричать не могла, бедняжка. К счастью, каким-то чудом это заметила Лариса… – Кудрявцев заметил вопросительный взгляд своего помощника: – Лариса – это жена Германа. Она его разбудила. Он прыгнул в воду и каким-то чудом Лилю спас… – Кудрявцев помолчал. Налил себе еще воды, но пить не стал. – А я бы, наверно, и не смог ее вытащить. Я ныряю плохо. Откровенно говоря, вообще не могу. С легкими проблема. Вот такой яхтсмен…
И снова пауза.
Турецкий некстати вспомнил анекдот. «Вася, что ж ты не спас жену, когда она тонула?» – «А я знал, что она тонет?! Орала как обычно…»
Действительно некстати. Жену Кудрявцева он видел пару раз. Это была близорукая и довольно милая женщина.
Кудрявцев выдохнул и все-таки выпил воды. Очевидно, этот рассказ дался ему непросто. Интересно, в курсе ли Меркулов?
– Поэтому, Александр Борисович, то, что вы сделаете для Шляпникова, будет личным одолжением для меня. Понимаете? Я лично прошу вас помочь решить его проблему, несмотря на то что это происходит неофициальным образом. Разумеется, неволить я вас не могу, но…
Турецкий поднял правую руку ладонью вперед, объясняя этим жестом все: не надо больше слов.
– Спасибо, – сказал генеральный с чувством. Он надел галстук, подтянул узел и продолжил совсем другим, будничным и даже слегка брюзжащим тоном: – Вернемся к текучке. Что с делом Белова?
Турецкий тоже рад был переключиться. Он тезисно изложил.
– Какова ваша версия? – деловито осведомился генеральный.
Начинается, подумал Турецкий. Дня же не прошло.
– Она… очень рабочая.
– Естественно. Была бы она другой, мы уже передали бы дело в суд.
– Владимир Михайлович, не прессингуйте, – скривился Турецкий. – Я же не халтурю и ничем другим сейчас не занимаюсь. Дело только-только реанимировали.
