Сентябрь. Том первый. Взлет - страница 9

Теперь пришло время поговорить о создателях всего этого безобразия. Клубом заведовали два брата – отучившийся на звукорежиссера и с самого детства работающий с музыкальным оборудованием Гоблин и решившим пойти в бизнес «трушным» металлистом Голиафом. Гоблин получил такую кличку в те годы, когда его чаще всего видели над очередным музыкальным аппаратом, созданным дендрофекальным методом (то есть, из фекалий и палок), с паяльником в одной руке, канифолью в другой и торчащим из нагрудного кармана оловом. Тогда кто-то ляпнул, что такую тягу таскать с собой металлы испытывают только Гоблин – так и повелось. Именно поэтому «пульт» Гоблина называли «глайдером», – именно так называлось полетное средство врага Человека-Паука Зеленого Гоблина. Голиафа же так называли после того, как он, парень ростом в 192 см, после пьяной драки с товарищем 155 см ростом отправился в нокаут поспать. В свое время, Гоблин и Голиаф познакомились с главой местных байкеров Имхотепом, который свел их с самым уважаемым представителем неформальной тусовки в городе Т. в то время – Лисом, который был владельцем первого в Т. магазина неформальной одежды «Навигатор». Вместе им пришла идея о создании места, где смогли бы собираться все неформалы города Т., где была бы возможность выступать у молодых коллективов, и которое бы было максимально бюджетным. Потому что на тот момент в Т. уже была пара подобных мест, но были они открыты не всегда, а только во время концертов, и ценники там были ужасными даже на билеты. Откуда взялось название «Подполье», я не буду рассказывать, противная довольно история, но из песни слов не выкинешь, только можно перемотать. К слову, изначально Голиаф хотел сделать бар в пиратском стиле (именно в таком стиле был интерьер его любимого на тот момент ресторана «Капитан Крюк»), и, благодаря дешевым материалом и поведению подавляющего большинства представителей местного контингента, бар действительно напоминал пиратски таверны, но не вылизанные интерьеры ресторанов, а те таверны, что были где-то в пиратских столицах вроде Порт-Рояля или Тортуги.

И все вот это длинное предисловие в смеси с исторической справочкой было нужно только по одной причине. Если Вы бы пошли дальше и прошли бы через «чиллаут», где обычно сидели и общались друг с другом самые «олдовые» (то есть, давно участвующие в тусовке) и уважаемые неформалы, то Вы бы попали в гримерку, где сейчас сидела и разминалась еще одна молодая группа. И на самом дальнем от входа стуле сидел, сгорбившись над тетрадкой, Рома. Из кармана его джинсов к ушам тянулись наушники от нового, бездискового плеера, в котором Рома на повторе гонял дебютный релиз группы Enter Shikari и новый, совсем недавно к тому моменту вышедший альбом Foo Fighters, Рома то покусывал, то нервно покручивал ручку между пальцами. В тетрадке, судя по всему, был текст новой песни. Кажется, у него практически получилось то, чего он так хотел получить от этой песни, то есть, достичь в вокале какого-то общего знаменателя между Hollywood Undead и KoЯN, при этом не потеряв тяжести и жесткости в музыке. Но что-то его активно смущало в тексте. Он пытался понять, что именно. Он раз за разом анализировал строчки, но ничего уж настолько выходящего за пределы нормального он не находил. Наконец, до него дошло. Лирический герой. При всех прочих, герой песни олицетворял из себя личность с очень сильным характером, с которым было бы очень просто отождествлять себя слушателю, но не Роме. Он как будто чувствовал, что он не может исполнять эту песню от первого лица, и на то был причины. В отличие от лирического героя, который был «своим в доску» и настоящим лидером мнений, Рома за 4 года так особо и не стал важной для тусовки частью. Он, скорее, предпочитал редких одиночек, с которыми можно было интересно поговорить об искусстве, а не перетирать в очередной раз со всей толпой истории их пьяных похождений. Поэтому у Ромы не то что практически не было хороших знакомых в тусовке, у него даже не было той самой смешной истории, после которой ему бы придумали прозвище. Он был просто Рома – интересно, просто капец. Очередной незаметный тип, каких через тусовки бесследной прошли сотни, если не тысячи. И Рома прекрасно понимал, что на сцене его может и перекрыть, и он не сможет должным образом исполнить слишком сильные для него партии. А переписывать хотелось еще меньше. И не по той причине, что ему было лень, нет. Просто он стремился к такой форме выражения музыки очень долго. И сейчас признать, что он не сможет спеть будет означать признаться самому себе, что ты до собственного же идеала никогда не дорастешь. И на это были потрачены впустую 4 года жизни. Получается, что Рома просто спустил в мусоропровод свой шанс стать частью истории российской рок-музыки, потому что он не может сыграть на сцене то, что написал самостоятельно.