– Солнышко, чай пить будешь? Я закончил, сейчас заварю!
Но дверь в кладовку оставалась закрытой, и Сима понимала, что это навсегда… Протирая пыль на сделанных Димиными руками полках кладовки, она уже и не вытирала бегущих по щекам слёз, каждый раз собираясь сложить всё в коробки и убрать, чтобы не рвать воспоминаниями душу, но не могла этого сделать.
Вот, наверное, теперь, с появлением Бориса и пришло это время… Сима достала давно приготовленные для этого складные короба и в субботний день занялась уборкой кладовки. Бережно укладывая приборы и приспособления, она думала, что когда-нибудь найдёт время и она сама прочитает все эти книги по фотографии, аккуратно сложенные стопочкой на полке. Вот, в одной даже Димина закладка сохранилась, Сима потянула за краешек и достала закладку. Это оказалась фотография, не очень удачная, как сказал бы сейчас Дима, потому что уголочек её был чем-то затемнён. Сима не знала, что это за дефект, но сам снимок заставил её сердце болезненно вздрогнуть.
На чёрно-белом снимке была она. Сима стояла на берегу небольшой речушки, одетая в цветастый ситцевый сарафан, волосы ей растрепал горячий летний ветер, вода блестела, расцвеченная солнечными бликами. Вдалеке, на другом берегу реки, были видны стога сена на лугу и бескрайнее море ромашек…
Сима помнила этот день. Это было давно… казалось, не одна жизнь минула с того самого дня. Это было фото из прошлой жизни, это было в той стране, которой больше нет… Они тогда только поженились и приехали в небольшую деревушку на севере Воронежской области, погостить у родителей Димы.
Серафима рано осталась без матери, которая растила Симу при помощи своего отца, деда Серафимы. Квартира, в которой теперь жила Сима, принадлежала еще её деду, который скончался, когда Сима была в пятом классе, а ей мама долго боролась с лейкемией, но когда Сима была на третьем курсе института, болезнь всё-таки победила…
Так вот Димина мама, Симина свекровь Анна Николаевна, стала для неё второй мамой, и Серафима любила приезды в небольшую деревеньку близ заповедника, к этой маленькой речке. Любила вставать рано утром и помогать свекрови кормить кур и выгонять гусей на пруд, носить воду из колодца на старом коромысле и смотреть, как свёкор Алексей Иванович машет ей рукой, выезжая со двора на тракторе…
Теперь этот дом стоял пустым, и после смерти Димы Серафима там не бывала. Просто не могла себя заставить снова войти в дом, где всё было просто залито воспоминаниями, счастливыми, и от того такими болезненными… Хорошо, что Анна Николаевна и Алексей Иванович не дожили до того дня, когда погиб их единственный сын.
– Симочка, ты всё убрала? – в кладовку заглянул Борис, и от его голоса Сима вздрогнула, выронив книгу из рук, – Я могу сумки свои занести?
Его голос вернул Серафиму в сегодня… и несмотря на то, что она теперь была не одна, ей было очень жаль возвращаться оттуда, где она только что была счастлива, там, в своих воспоминаниях. Она спрятала фото обратно, а саму книгу унесла и сложила в ящик со своими документами.
Глядя, как Борис раскладывает свои вещи по опустевшим полкам, Сима никак не могла справиться с досадой, вроде бы и понимала, что так правильно, но в то же время… глубоко внутри у неё было чувство, что именно сейчас, убрав коробки в самый дальний угол, она предала Диму.
Понимая, что это не так, что прошлое нужно отпустить, что нужно идти дальше, Серафима сцепила руки, чтобы унять в них дрожь и отправилась в кухню. Пора было готовить обед, потому что у Бори был больной желудок.
