Серафина тревожно сглотнула. Это был не гонец.
Брэден объяснял ей, что жеребцами трудно управлять, они яростные и непослушные, брыкаются и кусаются и, помимо прочего, ненавидят других жеребцов. Но эти четверо дружно тянули экипаж.
Серафина попыталась разглядеть кучера, и волосы у нее на затылке встали дыбом. Место кучера было пусто. Кони бежали в ногу, подчиняясь единому ритму, словно ими правила чья-то умелая рука. Но кучера не было.
Девочка стиснула зубы. Все было неправильно, она это нутром чуяла. Экипаж направлялся прямиком в Билтмор, а там все крепко спали и даже не догадывались о его приближении.
Экипаж повернул за угол. В тот же миг Серафина сорвалась с места и кинулась следом за ним. Она мчалась прямиком через лес, не упуская из виду экипаж на извилистой дороге. Хлопчатобумажное платье, подаренное миссис Вандербильт, было не очень длинным и не мешало бежать, но угнаться за конями оказалось на удивление трудно. Серафина бежала напролом, перебираясь через поваленные стволы и перескакивая через папоротники, перепрыгивая овраги и карабкаясь на пригорки. Она срезала путь, следуя вдоль вьющейся и петляющей дороги. Несмотря на тревогу и волнение, гонка с лошадьми вызвала у нее улыбку, а потом и смех, хотя дышать на бегу от этого стало только труднее. Но погоня с прыжками и скачками захватила ее целиком.
И тут кони внезапно замедлили ход. Серафина прервала бег и пригнулась к земле.
Кони встали. Серафина метнулась в заросли рододендронов на расстоянии брошенного камня от экипажа и затаилась, тяжело дыша.
«Почему экипаж остановился?»
Кони беспокойно переступали, из ноздрей у них валил пар.
Серафина с колотящимся сердцем смотрела на экипаж. Вот медленно повернулась ручка дверцы. Девочка пригнулась ниже.
Дверца плавно отворилась.
Серафине показалось, что внутри находятся двое. Но тут же их окутало облако такой тьмы, какую ей еще не приходилось видеть, – густая черная тень, сквозь которую ничего невозможно разглядеть, даже если у тебя острый глаз Серафины. Затем из экипажа вышел высокий жилистый мужчина в широкополой кожаной шляпе и темном поношенном пальто. У него были длинные спутанные седые волосы и такие же седые усы, а борода напомнила Серафине мох, свисающий с корявого дерева. Мужчина встал посреди дороги, опираясь на сучковатый посох, и посмотрел на лес.
Из экипажа неслышно выпрыгнул волкодав самого свирепого вида и уселся возле хозяина. За ним – еще один. Псы были головастые и черноглазые, с крупными гибкими телами, покрытыми плотной черно-серой шерстью, чем-то напоминающей крысиную. Всего из экипажа выбралось пять волкодавов. Собравшись в стаю, они внимательно изучали лес, готовые напасть и убить.
Боясь издать малейший звук, Серафина вдохнула так медленно и осторожно, как только могла. Удары сердца громом отдавались в груди. Ей хотелось бежать. «Замри, – приказала она себе. – Замри в полной неподвижности». Девочка была уверена, что ее не заметят, если только она сама себя не выдаст.
Трудно сказать, почему, – может быть, из-за поношенного длинного пальто или из-за видавшего виды экипажа, – но Серафине показалось, что человек этот проделал долгий путь. И девочка очень удивилась, когда он захлопнул дверцу, отступил назад и посмотрел на коней. Жеребцы рванули с места, словно их огрели плеткой, и экипаж быстро растворился в ночи, унося с собой того, кто остался внутри, в сторону Билтморского поместья. А бородатый мужчина с собаками остался в лесу. Но его это ничуть не рассердило и не огорчило. Наоборот. Кажется, именно этого он и хотел.
