– Но чем я буду здесь заниматься?
– Да всем. От ответов на телефонные звонки до составления судебных исков. В вашем резюме указано, что вы получили лицензии в Виргинии и Нью-Йорке.
– Да, после окончания юридического колледжа работала помощником судьи в округе Колумбия, сдала в Виргинии экзамен и получила квалификацию практикующего юриста.
– За последние три года довелось побывать в зале суда?
– Нет.
Мэтти колебалась секунду-другую, точно сомневалась, стоит ли принимать на работу такого кандидата.
– Ну, в каком-то смысле тут вам повезло. В тюрьме, полагаю, тоже ни разу не бывали?
– Нет, вплоть до сегодняшнего дня.
– Ах, да. Еще раз прошу прощения. Вы все очень быстро схватываете. А что за работа была у вас в Нью-Йорке?
Саманта глубоко вздохнула, ей хотелось, по мере возможности, увильнуть от этого вопроса. Но в голову ничего путного не приходило, и она сказала:
– Работала с коммерческой недвижимостью, чудовищная скукотища. Нет, правда, неимоверно скучная работа. Мы представляли группу довольно противных богатых парней, которые строили небоскребы по всему Восточному побережью, но в основном, конечно, в Нью-Йорке. И обычно я тратила уйму времени на анализ и проверку финансовых соглашений с банками, готовила толстенные контракты, перепахивала их от корки до корки, чтоб потом, когда будут читать, комар носа не подточил.
Мэтти посмотрела поверх квадратных розовых очков – в глазах ее читалась искренняя жалость.
– Звучит ужасно.
– Так и есть.
– И вы рады, что убрались оттуда?
– Если честно, я еще не до конца разобралась в своих чувствах, Мэтти. Всего месяц назад принимала активное участие в этих крысиных бегах, где люди расталкивают друг друга локтями, и сама тоже расталкивала, и меня отталкивали, стремилась куда-то вперед, а вот куда – сейчас толком не понимаю. Даже не помню, с чего все это началось. На горизонте уже появились темные тучи, но мы были слишком заняты и не замечали. А потом рухнул «Леман», и на протяжении двух недель я собственной тени боялась. И все мы стали работать еще больше и старательнее, в надежде, что кто-то заметит и оценит, в надежде, что сто рабочих часов в неделю вместо девяноста смогут нас спасти. А потом все рухнуло, нас вышвырнули на улицу. Ни выходного пособия, ничего. Ничего, кроме пустых обещаний, и я сомневаюсь, что кто-то их сдержит.
Глядя на Мэтти, можно было подумать, что она вот-вот разрыдается.
– А ты хочешь туда вернуться?
– Даже не знаю. Нет, не думаю. Мне никогда не нравилась эта работа, не нравился коллектив, ну, за небольшим исключением, и уж определенно не нравились клиенты нашей фирмы. И большинство знакомых юристов, сколь ни прискорбно, думают точно так же.
– Что ж, дорогая, могу тебя заверить: здесь, в Центре юридической помощи, мы любим своих клиентов, а они любят нас.
– Уверена, люди здесь гораздо лучше и симпатичнее тех, с кем мне доводилось иметь дело в Нью-Йорке.
Мэтти взглянула на наручные часы – ярко-желтый диск на зеленом виниловом ремешке вокруг запястья.
– А какие у тебя планы на вечер?
Саманта пожала плечами, покачала головой.
– Как-то еще об этом не думала.
– Но ведь ты не собираешься сегодня вернуться в Вашингтон?
– А ваш Роуми выходит в ночную смену? Дороги безопасны?
Мэтти хмыкнула и сказала:
– Дороги тут опасные. Особенно по вечерам. Никуда не отпущу. Давай начнем с ужина, а там посмотрим.
– Нет, серьезно. Я не собираюсь…
