Серая кошка по имени Марта - страница 12
Нет и всё!
Разве так бывает? А почему бы и нет? Разве только в песнях происходят забавные истории. В жизни всё гораздо сложней, и разобраться в этих хитро сплетениях судьбы не каждому под силу.
Она ждала от меня ответа. Только какого? Мне лично и так всё было понятно. Я не мог простить предательства, и поэтому сейчас я молчал. Смотрел в её бесшабашные глаза и молчал.
Вот сын её рядом. Молчит и смотрит на меня. Он тоже ждет, что я скажу. И я молчу.
– Мы завтра улетаем обратно, – она сказала это как-то легко, по-доброму.
Боль щипнула сердце. Мальчонка вырвался и побежал к большому аквариуму с рыбками.
Алина хотела его остановить, но передумала и снова посмотрела на меня.
– Ты проводишь нас на самолёт?
– Да, я обязательно приду. Провожать.
– Спасибо, Кирилл!
Мне было больно и противно оттого, что всё так получилось…
…Я стоял на балконе аэровокзала и смотрел, как по трапу, с огромным букетом любимых алых роз, поднималась Алина, держа за руку маленького Кирилла.
Ветер тихо трепал мои волосы, а я всё смотрел вслед улетающему самолету…
Через полгода Анжела родила мне дочку. Я люблю, я просто обожаю, это крохотное создание нашей любви, потому что в её венах течёт моя кровь. Наша кровь. Она моя дочь, а Анжела – Моя жена, которую, я очень люблю.
Все, что произошло летом, она уже забыла. И, слава богу! Это было просто какое-то наваждение. Не надо бередить старые раны любви…
А портрет Алины так и висят у меня в комнате, на стене. Я каждый день смотрю на нее, как на хорошую фотографию. Фотографию на стене…
1996г.
Александр Боярский
ВИСОКОСНОЕ ЛЕТО
повесть в миниатюрах
1. ВИСОКОСНОЕ ЛЕТО
Високосное лето. Теперь уже далекого восьмидесятого года. Жара. Густой, душный воздух, практически лишенный кислорода. Хочется пить. Иногда, в те дни на дымящийся асфальт изливали свои хилые воды дожди. Давно. Шестнадцать лет. Сколько всего прошло за это время. Страна перевернулась и снова стала на дыбы, как лошадь, которую резко тормознули на скаку, а зачем? И снова жара, но правда вперемежку с дождями. Напряженные дни. Так и хочется написать ОКАЯННЫЕ ДНИ. Високосный год – всегда год больших перемен, переломов, особенно в судьбах людей. В сорок два ушел Высоцкий, в сорок – Джо Дассен, в тридцать восемь – Пушкин. Критический возраст для мужчин. Самый расцвет, и самый тяжелый период. Почему? Почему наступает апатия? Порой ничего не хочется делать. Дурной вопрос – зачем? Иногда хочется перевернуть весь мир, а иногда просто лечь на диван и уставиться в потолок, и смотреть, как какая-нибудь муха бродит туда-сюда от нечего делать.
Вот так и Андрей сейчас лежал на диване и глазел на эту дурацкую муху, и было ужасно тоскливо от того, что дни как-то неумело проскакивали один за другим в этой череде солнечных и дождливых дней.
Сегодня, ровно за неделю до этого события, которого все так ждут, потому что все равно никто не знает, и главное ни во что не верит. Была жара, но по небу все же плавали перистые облака, и до обеда светило солнце, а после рванул ливень. Андрей подошел к окну, которое было еще сухим, балкон как бы загораживал стекло от косых линий этого противного дождя.
Тоскливо. Одиноко. Так бывает. Пересилить себя, легко сказать, пересилить, надо ведь с чего-то начинать. А с чего? Нужна идея, идея, которая бы заинтересовала не только меня самого, но и других тоже.
Андрей стоял и тоскливо смотрел на этот нудный дождь, а в мозгах копошились неоформившиеся мысли, налезали одна на другую, перебивали друг друга и из-за этого не давали ему сосредоточиться на чем-то одном. На главном. А тут еще этот переломный момент. Куда качнется маятник. Банальная фраза, но ведь в действительности так все и обстоит. В квартире тишина. Даже музыка не звучит из динамиков. Телевизор со своим погасшим экраном ему сейчас напоминал черную глыбу антрацита. Только муха зажужжала под потолком и сорвавшись со своего насиженного места рванула в приоткрытую форточку и скрылась из поля видения.