Гении и просто талантливые люди проходят по жизни неузнанными тысячами. Солнечными бабочками вспархивают они на никому, кроме них самих, не видимые цветы инобытия. Вот всё ближе очередная цель, и всё туже натягивается наброшенная на хрупкие крылышки земная нить.
– Мой идеал! – восклицает гений, задыхаясь от восторга и поднимаясь к очередному фантастическому цветку.
– У-упс, – звенит, натянувшись до предела, ниточка, и крылатый дурачок, кувыркаясь, валится на землю.
Удивлённые взгляды коллег и родственников провожают этих людей. Что за нелепые фантазии! Что за неприспособленность к жизни! Однако не всё так просто. Ядерная физика тоже открывалась далёкими от жизни. Основательно и по-хозяйски, как из коров молочко, государства выдоили из этих непрактичных людей секреты создания бомб и ракет.
Отдельного рассмотрения заслуживает природа антигениальности. Словно партнёры в странном смертельном танце, кружатся в поисках друг друга гении и антигении.
Пушкин и Дантес, Моцарт и Сальери, Константин Сергеевич Демидин и Леонард Борисович Звягинцев. До поры до времени их судьбы, казалось бы, ничем не связаны, но когда-нибудь происходит первый несмелый контакт. Первая усмешка Дантеса (или Пушкина?), зависть, змейкой проскользнувшая в душе Сальери, нетерпеливые надежды Демидина, ленивая жестокость сытого партийного бюрократа Звягинцева… Иногда гений выбирает себе антигения, проводя в своём будущем чёрную угольную черту, и Сократ женится на очаровательной, чуть упрямой девушке по имени Ксантиппа. Иногда антигений отыскивает своего гения – так, среди балов, разговоров и лёгкого общения в свете, Дантес отыскал своего Пушкина и начал ухаживать за его женой.
Дантес нашёл Пушкина, Сократ женился на Ксантиппе. А Демидин погубил свои мечты, наткнувшись на Звягинцева, и тем самым его увековечил.
Леонарду Борисовичу Звягинцеву в те времена было около сорока. Его жизнь сложилась удачно – женитьба не совсем по любви, но и не только ради карьеры и успешная служба в партийных органах.
В конце восьмидесятых Леонард Борисович искренне поддерживал перестройку. Портреты Горбачёва висели и в его рабочем кабинете, и дома, в гостиной. Немного позже, когда приблизился развал Советского Союза, портреты Горбачёва исчезли и вместо них появились фотографии демократов Ельцина и Собчака. Сначала исчез Собчак, потом Ельцин, и освободившееся место занял поясной портрет Владимира Владимировича Путина. К этому портрету Леонард Борисович питал особые чувства. «Мой последний, – думал он, вздыхая. – Этот меня точно переживёт».
Житейская мудрость и умение договариваться позволили Леонарду Борисовичу Звягинцеву преуспеть там, где многие сложили головы. Он даже чуть было не стал губернатором, но в последний момент его обошли конкуренты. Но членом Государственной Думы он всё-таки стал. Впрочем, кто только не стал членом Государственной Думы! Уличные охламоны Костик и Санёк, подвернувшиеся Демидину и побывшие его дифракторами, тоже впоследствии стали членами Государственной Думы.
