Сердце добровольца - страница 8

Ане было чуть больше десяти лет. Прежде это была веселая и жизнерадостная девочка, мысли которой были полны детского счастья, улыбок, воздушной ваты и мягких игрушек. Ее открытое и нежное лицо, лишенное двойственности и негатива, искренне, словно лучезарная звезда, дарило свет. Своей ручкой она прижимала к себе младшую сестру Елену, которой на тот момент было пять годиков. Малышка, уткнувшись носом в бок Анны, сопела от страха.

– Мне страшно, – шептала Лена, все сильнее зарываясь в кофточку своей сестры.

Снаружи продолжали рваться снаряды, со свойственным им свистом и тяжелым гулом сотрясая стены и пороги подвала. Аня сильнее прижимала сестренку к себе, нежно гладя ее по волосам.

– Ничего, скоро все закончится и выйдет солнышко.

– Ты обещаешь?

– Конечно, – она ущипнула Лену за бок и, хихикнув, чмокнула в щеку.

Нежности и игривое расположение сестры подействовали на малышку. Она стала потихоньку забываться. На ее ангельском личике появилась улыбка.

– Хочешь Потапыча? – в руках Лены появился старый плюшевый медведь. Правой лапки у него не было, кое-где торчал поролон и порванные нитки.

– А что это с Потапычем? – спросила Анна.

– У него нет лапки, – грустно ответила Лена, – ты сможешь ему помочь?

Анна улыбнулась.

– Конечно, скоро мы его подлечим, – она оглядела глазами присутствующих.

В углу, оперевшись на трость и опустив голову, сидел дед Миша. Его сын, Паша, был в рядах ополчения. Напротив – тетя Галя, воспитательница из детского садика «Улыбка». Ее нежное, почти материнское лицо, выражало тревогу и озабоченность. Она то и дело смотрела на входную подвальную дверь, мысленно прося Господа прекратить обстрелы. Анна думала о маме и папе. Когда начался обстрел, ее мать, тридцатидвухлетняя продавщица из местной пекарни, с сотрудниками укрылась в подвале помещения. Анна чувствовала тревогу за маму, но, боясь испугать младшую сестру, не показывала вида. Отец девочек, как и большая часть мужского населения, сражался в рядах ополчения. Анна частенько представляла, как вернется папа, пыльный и уставший с дороги, а она, надев свое выходное платье, встретит его в дверях. Он поднимет ее на руки. Она проведет ладонью по его густой щетине и, улыбнувшись, поцелует. А он, как всегда, щекоча и смеясь, назовет ее своим маленьким солнышком. Слезы навернулись на глазах. Но Анна, смахнув их рукой, взяла Потапыча у Лены.

– Давай что-нибудь придумаем ему вместо лапки.

– Давай, – с надеждой ответила Лена.

Ее глаза искрились. В них не было страха, несмотря на продолжающийся обстрел.

Где-то в три часа дня все смолкло. Тишина немного давила, даря мнимое ощущение покоя. Из приоткрытой подвальной двери пробивалось полуденное солнце. Анна с опаской и не спеша поднялась по ступеням. За ней, словно маленький хвостик, семенила Лена. Она прижимала к груди однолапого Потапыча.

– Ань, не бросай меня!

– Ты чего, а? – взяв за руку сестру, ответила Анна. – Как считаешь, успеем к маме?

Сестренка молча кивнула головой.

– Девочки, а вы куда? – спросила тетя Галя в свойственной ей воспитательной манере, приблизившись вплотную к сестрам.

– Теть Галь, мы к маме, – ответила Анна, открывая все шире подвальную дверь.

– Мама на работе, на пекарне?

Девочки кивнули.

– У меня есть идея. – Тетя Галя обняла их по-матерински. – Давайте-ка я вас провожу. Хлеба у меня дома нет, куплю заодно.

Девочки улыбнулись. Встав по обе стороны от воспитательницы и взяв ее за руки, они вышли вместе на улицу. Летний ветер качал могучие кроны вязов, посаженных возле дороги. Визуально, на асфальте кучно зияли следы от прилетов ракет. Где-то дымились одноэтажные постройки. На нижних этажах пятиэтажек были выбиты стекла вместе с рамами. На улице стали появляться люди. С опаской, озираясь по верхам, они спешно покидали точки укрытий. Пекарня была всего в паре сотен метров от подвала. Тетя Галя, крепко сжав руки девочек, заспешила вперед. Ее подгоняло чувство тревоги. Мысленно она отсчитывала пройденные шаги.