Наста стала думать о Гамове. Может, потому, что она устала, и погода была скверная, и небо серое, буквально втиснутое в землю, мысли были самые неутешительные. Она и любила его, и тянулась к нему, но одновременно многое ее отталкивало. Она вспоминала внимательное лицо Гамова, всегда принимающее именно то выражение, которое было необходимо в данный момент. Он под всех подстраивался, совершенно не замечая этого. Когда видел Белдо – подстраивался под Белдо, видел Младу и Владу – подстраивался под них. Нет, не подлизывался, но вел себя именно в том ключе, как было надо.
«Притворюшка!» – вспомнила Наста, и ей стало так досадно, что она сорвалась с места и метров двести пронеслась с такой скоростью, что задохнулась и вынуждена была остановиться.
В животном мире есть узкоспециализированные охотники. Кто-то охотится на птиц, кто-то на мышей, кто-то на мелких ракообразных, выцеживая их клювом из воды. И на чужую добычу даже не смотрит, потому что для чужой добычи нужны иные формы и иные орудия охоты. Люди тоже узкоспециализированные охотники. Кто-то охотится внешностью, кто-то умом, кто-то силой, кто-то хитростью, кто-то моральным давлением, кто-то быстрой речью с опережающими вопросами. Существует целый ряд профессий, предполагающих узкоспециализированную охоту. Посмотрите на опытную продавщицу – думаете, она вас не видит? Еще как видит, и все уже про вас знает. Но она лишь тогда шевельнется, когда ощутит, что поклевка будет не холостая. Порой кажется, что человек зомбированный. Раз за разом прокручивает одну и ту же игру, которая когда-то дала ему бонусы. Если же кто-то в нашу игру не играет, мы перестаем его воспринимать. Ворона не смогла унести котенка – тот оказался чуть тяжелее, чем она ожидала… Ворона больше не пытается, и вот котенок и ворона спокойно сидят рядом на траве, потеряв друг к другу интерес. Он для нее уже не добыча, она для него пока не добыча.
Наста вернулась в «Лесные вершины» с твердым намерением разобраться с Гамовым раз и навсегда. Гамова она нашла в спортивном зале. Он выполнял жим штанги от груди. Наста незаметно подошла к нему и оперлась о штангу, мешая ему поднять ее. У Гамова глаза полезли на лоб.
– Отпусти! Задавишь! – прохрипел он.
– Не верю! – торжественно произнесла Наста. – Ты притворяешься! Если хочешь, чтобы я тебя любила, живо перестань быть притворюшкой!
– Хорошо-хорошо!.. Аль, назад! Кому сказал! Назад!
Наста резко обернулась. К ней, скалясь, приближался Аль. Наста отскочила.
Гамов кое-как вернул штангу на опоры:
– Уф! Думай, что делаешь! Он же тебя мог укусить!
– Почему? – спросила Наста.
– Ему что-то не понравилось в моем голосе. Он решил, что мне грозит опасность… Ты меня чуть не прикончила! Сто двадцать килограммов – это мой максимум. Я одно повторение с таким весом могу сделать, а ты навалилась! – сказал Гамов и отправился пить апельсиновый сок. Он вечно разводил в нем протеин, после чего долго встряхивал его в «шейке».
Насту встряхивание «шейка» взбесило, и она высказала Гамову все, что принесла с собой с пробежки. В ШНыре эти порывы Насты называли: «Чапаев атакует». В такие минуты лучше всего было молчать, потому что вякнешь – погибнешь. Гамов как опытная притворюшка помалкивал, пока Наста окончательно не утихла. Утихнув, она выдернула у Гамова из рук «шейк» и выпила все, что в нем было.
– Теперь я кое-что скажу! За последние… – Гамов взглянул на часы и пошевелил губами, – семь с половиной минут ты двенадцать раз назвала меня ведьмарем. О терминологии, конечно, не спорят, однако мне было обидно. Ты, конечно, считаешь, что ведьмари… как видишь, я использую твое слово… только плохие?
