Хор его послушался, и раздались неловкие аплодисменты.
– Конечно, мы исполняем песни из другого репертуара, о Высшем и о его добрых делах, но если тебе они понравятся как пиратские баллады, то ты могла бы попробовать репетировать с ребятами.
– Правда? – удивленно спросила Элис и заправила за уши пряди, упавшие на лоб. – Я буду очень этому рада.
– Твой голос звучит неплохо, но над ним придется много работать, – сказал Филипп. – Если ты готова, то стоит приступить как можно скорее. А пока присядь на лавку и послушай наши песнопения.
Элис наслаждалась звонкими высокими голосами детей, которые унесли ее в далекие воспоминания. Где отец был еще живым и теплым, где мать нарочито серьезно качала головой, когда они с Джозефом старались тайком отломать по кусочку горячего хлеба, но потом сама отрезала им по целому ломтю…
Было так больно от одной мысли, что никого из них она больше не увидит, что слезы брызнули из глаз, возвращая ее на лавку в монастыре в Соколиных скалах. Она быстро стерла капельки с щек и вновь посмотрела на певцов хора. Они делали что-то из разряда волшебства, раз смогли тронуть ее неверующее сердце.
Сначала из монастыря вышли мальчики, а потом и девочки. Элис встала, чтобы присоединиться к ним, но отец Филипп остановил ее, взяв за руку.
– Останься ненадолго, – попросил он. – Я тебя поучу.
После этих слов настоятель отправился в небольшую комнатку и позже вернулся оттуда с бумагами.
– Элис, скажи, а тебя обучали чтению?
– Да, отец со мной много занимался, и я полюбила читать.
– Это замечательно, потому что тебе будет легче учиться, если знаешь грамоту. Держи, здесь ноты и текст.
– Но я совсем не разбираюсь в нотах.
– Это не беда, у меня есть лютня, и я могу после ужина позаниматься с тобой, если захочешь, – предложил отец Филипп и добродушно улыбнулся. – Ты быстро все поймешь, уверяю тебя.
Глаза Элис загорелись только от одной мысли, что ей доведется подержать в руках этот изумительный инструмент. Она лишь несколько раз слышала те мелодии, что дарили слушателям менестрели на ярмарках, но уже тогда ее заворожила лютня.
– Конечно, хочу, – кивнула она несколько раз для пущего убеждения.
– Что ж, тогда познакомься с декабрьским песнопением.
Настоятель протянул ей свиток, который она бережно развернула и принялась читать. Элис не пришлось слишком долго учить текст, сложнее было заставить себя с помощью разных звуков извлекать высокий голос. Она часто сбивалась и тревожилась, что у нее плохо выходит, но Филипп поддерживал, и вскоре ей даже начало казаться, что у нее получается.
После репетиции Элис отправилась на кухню, помогать другим послушницам готовить на обед щи с коврижками, потом всех собрали на молитву, и хоть она и молилась вместе со всеми, но в ее душе религия не находила должного отклика в отличие от той же Мари, которая с восхищенным трепетом отзывалась о Высшем. Вечером Элис была счастлива отвлечься от монастырской обыденной жизни и поучиться играть на лютне с отцом Филиппом, и тот уже ожидал ее в небольшой зале.
– Надеюсь, не заставила вас ждать.
– Совсем нет, Элис, присаживайся рядом, покажу тебе кое-что. – В руках настоятеля словно ожила лютня, и из нее вырвались совершенно прелестные звуки. Отец Филипп чувствовал инструмент, и тот слушался его. – Я уже давно не играл на лютне, потому что ни один музыкант не смог настроить ее так, чтобы она звучала как в моей молодости. Старушка стала совсем дребезжать.
