– У меня есть причины, – помедлив, с обманчивым равнодушием отозвался тот.
– Есть, – согласился Алестар. – Но даже пытаться не стоит.
– Потому что я здесь пленник? – одними уголками рта усмехнулся человек и пошевелился на подушках, тут же едва заметно дернув щекой от боли.
– Ну что ты, – ответил Алестар такой же едва заметной усмешкой. – Разве Джиад не заверила тебя в моем гостеприимстве?
О, какой яростный огонь вспыхнул в льдисто-голубых глазах! Злость пополам с бессилием – отрава, разом напомнившая Алестару дурман гарнаты. Несколько мгновений он смотрел наемнику в глаза, почти наслаждаясь тем, что видел в них. Разве не этот двуногий отнимет у него Джиад? Уже отнял! Она выбрала его сама и по доброй воле, их не разделяет память о боли и унижении, и он смог стать для нее тем, чем Алестар уже станет никогда – возлюбленным, которого желают сердцем и телом.
И она уплывет с ним. Вот о чем забывать не следовало, как бы ни хотелось хоть ненадолго забыть.
– Гостеприимстве?
Яда в одно-единственное слово человек ухитрился влить столько, что хватило бы на дюжину мурен. У Алестара даже в висках застучало от злости. Да что он о себе возомнил, этот двуногий?! Беспомощный, раненый, всем своим хрупким существованием зависящий от камешка на шее! И только из-за жрицы Алестар до сих пор не осадил его за наглость.
– Здесь, в Акаланте, не любят людей, – бросил он еще более ядовито и надменно. – Тебя приняли как гостя по просьбе Джиад, единственной из жителей земли, чье слово я ценю. Ты под моей защитой, потому что она этого хочет, но сомневаться в гостеприимстве короля Акаланте – дерзко и не слишком умно.
– Не глупее, чем рассчитывать на его благородство.
Человек попытался привстать, то ли для того, чтобы пристальнее всмотреться в Алестара, то ли просто – лечь поудобнее. Скривился едва заметно, лицо на пару мгновений закаменело от тщательно скрываемой боли, но читать по лицам и глазам Алестар умел, хоть и хуже, чем по движениям. Его сопернику было больно. Наверное – очень больно, однако он держался и огрызался, едва ли думая, чем все это может закончиться. Да глубинные его побери! Как легко и сладко было бы ненавидеть этого двуногого салту – и не получалось!
– Терпения у меня еще меньше, чем благородства, – невольно съязвил Алестар. – Советую хорошо это запомнить. Я не буду с тобой драться, даже не рассчитывай. И если у тебя есть хоть капля ума, ты тоже не станешь добиваться поединка.
– Потому что ты здешний король? – глумливо усмехнулся тот.
– Именно, – бросил, едва сдерживаясь, Алестар. – Я здешний король, и покушение на мою жизнь карается смертью. Закон не знает исключений. А ты – гость не только мой, но и госпожи Джиад. Она за тебя поручилась. Понимаешь, что это означает?
О, понял он мгновенно. Еще пару мгновений смотрел на Алестара с лихорадочной ненавистью в глазах, а потом стиснул зубы так, что по заострившимся скулам прокатились желваки. Вдохнул глубоко, полной грудью, и Алестар невольно посочувствовал какой-то частью разума, ответственной за справедливость. Быть так близко от того, кого ненавидишь, и не иметь возможности для мести – он хорошо помнил, каково это. Еще не растаял в памяти ненавистный вид и голос Торвальда Аусдрангского! Да, возлюбленного Джиад, изнывающего от бешенства и бессилия, Алестар понимал. И готов был свести к ничьей поединок слов, если уж поединок оружия и вовсе под запретом. Но человек подставился сам.
