Тишина в зале, напоминавшая предгрозовое молчание, превратилась в десятки еле слышных шепотков, словно струйки высохшего песка зашелестели, высыпанные на камень. Алестар заставил себя вдохнуть тяжелый загустевший воздух… Суалана знает! И знает не только про человеческую кровь, но… Но и что-то еще! Слишком уверенно Лорасс обещает невозможное, немыслимое – запечатление с одной из своих дочерей, в которой совершенно точно нет ни капли земной крови!
– Вместе с братом моим Алестаром, – возвысился чистый и резкий голос гонца, легко перекрывая шум в зале, – я готов оказать братскую помощь народу Карианда, ныне терпящего тяжелое бедствие. Объединив наши силы, мы сможем протянуть королю глубин могучую руку помощи и принять в своих водах часть его подданных!
«А ведь отказывались! Ну конечно, раз объединившись… То есть оплатит рыбу для беженцев Акаланте, а махать ею над головой, хвалясь великодушием, будет Суалана!»
– Вместе с братом моим Алестаром мы приведем народы наши к процветанию, и грядущие поколения благословят наше мудрое решение объединиться путем не войны, но мира!
Чем дальше, тем больше все это походило на бред. Алестар обводил взглядом лица своих каи-на и видел на каждом сменяющиеся быстро, как погода перед весенним штормом, оттенки выражений. Неприязнь, досаду, отвращение, задумчивость, интерес… Все они – до одного! – сейчас просчитывали, что будет, если на трон Акаланте рядом с Алестаром сядет не кариандка, договор с которой должен привязать к Акаланте многочисленных беженцев, а дочь недавнего злейшего врага.
Да Суалана ненавидит Акаланте! Злопамятно и алчно считает чужие богатства, не желая признать, что акалантцы готовы были поделиться по-братски, но не пожелали отдать свое грабителям. И если браслет избранной короля наденет суаланка, в Акаланте хлынут ее жадные родичи, которым дай рыбий хвост – они оттяпают рыбину по самые жабры!
Оскорбленный Карианд, конечно, все равно примет помощь – у них нет выбора. Склоны вулкана потеряны надолго, но если поискать, все равно найдется, куда расселить беженцев. Только тогда кариандцы в водах Акаланте будут чужаками, принятыми из милости, а из нее крепкой дружбы не сплетешь, как не выйдет хороший кошель-каймур из гнилой веревки. И получится, что дружба с Кариандом ухнет в Бездну, поскольку таких оскорблений не прощают, а дружбы с Суаланой все равно не получится. Не дружат салту с муренами, слишком много в тех яда!
Но на что же рассчитывает Суалана?! Почему в голосе гонца такое странное торжество, словно он привез не брачное предложение, а ультиматум победителя побежденному?
– Если же брат мой Алестар пренебрежет моим предложением родственного союза! – взмыл голос гонца под самый свод Зала, и Алестара словно прошило от макушки до хвоста предчувствием неминуемой беды…
Позади прошла волна – кто-то проплыл – и перед Алестаром появился кувшинчик вожделенной, но такой бесполезной сейчас тинкалы. Внутри и без горячего питья разливалось жгучее нетерпение, даже кончики пальцев зазудели, а хвостовой плавник затрепетал.
– Скорбь моя будет столь велика, что разрушит всякие надежды на истинную и прочную дружбу между нашими народами…
«Он что, на новую войну намекает? – успел поразиться Алестар. – Еще раны от прошлой не залечив?»
– И я стану в горе молить Троих о справедливом воздаянии тому, кто отверг протянутую ему руку дружбы. Да поразят они нечестивца, отняв у него свою милость и право на Сердце моря!
