– Любить? – усмехнулась старшая из висталок.
Младшая решила пойти другим способом:
– Я в твоей голове просидела двадцать лет. Кому ты врёшь? Чистая любовь! Ага.
Смутить меня она не смогла. Только заставить слегка надуться.
– Какая ложь, – буркнула так, что все поняли, кто тут врёт на самом деле, – Лорд Вольтер, вам пора.
Мама впервые за все время, что находилась здесь, улыбнулась, кивнула и помахала мужчине пальцами, мотивируя того к уходу. Последний понуро опустил голову, выдохнул с тяжестью и подошёл к креслу напротив меня. Сел, источая взбешённый негатив, выпрямил спину и скрипнул зубами.
– Что мне нужно сделать для этого брака? – крылья его носа заметно расширялись, насколько сильно он их раздувал.
Сперва я подумала, что вопрос адресован мне, однако так это было или нет, мне узнать не удалось – мама послала его сама:
– Вернуться во времени, не жениться на Гилиде, не делать ей ребенка, не трепать мне мозги! – скрещённые на груди руки, – и это для начала.
Висталки и я слаженно посмотрели в окно, сделав вид, что нас здесь нет.
– Ты обиделась на это? – недоумевающе повернул голову в профиль к ней Лорд.
Я не смогла сдержать закатывания глаз. Серьёзно? Он до сих пор этого не понял?! Однако, он решил нас всех добить:
– Варг тебе направо и налево изменял! А… а ещё издевался, насильно… трепал о тебе столько всего, что…
– Что оно всё даже вместе выглядело не так убийственно, как то, что делал ты, – не выдержала я, – а ещё она от него ушла. Так что, дед, будь добрым и адекватным, хотя бы сейчас. Иди к себе домой.
Несколько секунд звонкого молчания. Я видела в его глазах то, что успела заметить в тот момент с Филом и снятием привязки. Больно. Ему было больно.
– Риа, ты уверена? – выдохнул он.
Голос почти не дрогнул.
– Да, – вот у неё дрогнул.
Я постаралась остаться безучастной. Мужчина встал и держась всё ещё прямо, двинулся на выход.
– Холодные суки Хакгард – ничего нового, – хмыкнула Нира, – он же её любит. А вы издеваетесь.
Мама потёрла переносицу. Я же перестала вертеть в пальцах карандаш, застыв с ним.
– Папа как-то сказал мне, что есть те, кого буду любить я, а есть те, кого не буду. И в этом смысл всего: я не обязана любить того, кто чувствует это ко мне, – я поймала рванувшее сквозь окно письмо от Князя, – заставлять скорбеть себя о том, чего не могу у себя вызвать – последняя вещь.
Даже если меня будет любить тот, кого я никогда не смогу принять иначе, как элтана. Как близкого и самого родного брата. Пусть истинного. Пускай он станет кем угодно – он останется для меня дорог, однако не так, как хотелось бы ему самому.
В этом нет моей вины.
Наверное.
– Да куда она денется? – перебила меня веселая и совершенно беззаботная Алиса, – он её истинный – ничего она сделать не сможет.
Я напряжённо сжала пальцами едва открытый конверт.
– Что за «истинный»? – не поняла мама.
Нира открыла рот.
– Лерой, сходи, пожалуйста, покажи маме её комнату – ту, которая ближе всего к моей, – перебила её я, – противоположную бабушкиной.
Братец кивнул, опасливо обошел Риайю полукругом и махнул ей за собой:
– Пойдемте, Л-леди, – был смущён он, – там даже немного прибрано. Туда должна была заехать сама сестрица Лесс, но она Геру одурачила и забрала себе спальню Хозяина.
Его слова удалялись, поднимаясь выше по лестнице.
«Мне это не нравится. Вся концепция появления на Совете для тебя в равной степени идентична твоим лишениям. Я выразил своё недовольство сбором Атланты – ты пренебрегла. Я стерпел. Однако, аларин, восстановление миров ни в какой мере не относится к вступлению в политические дебаты на уровне правления Танатоса. Желаешь поспорить с досадой и унижением для самолюбия? Сделай шаг из-под барьера Агератум – я перенесу тебя в стаю к нам с Варгом и, обращаю твоё внимание, семи несносным волчицам, с которыми мы двое управы не находим уже который день.
