После двух месяцев бесперебойной переписки Лада написала, что очень хочет домой и что ждать еще целый месяц.
Ее письмо осталось без ответа. Поток Пашиных писем внезапно прекратился.
Лада каждый день заглядывала в почтовый ящик. Были письма от Оли и Ленки – двух близких подруг из ее города, которые тоже заразились бумажной перепиской. От Паши – нет. Что могло случиться?
Она написала ему эсэмэс. Ответа не было. В соцсетях он по-прежнему не был зарегистрирован.
– Так ты позвони, вдруг он попал в больницу? – волновались вместе с Ладой девочки.
Лада позвонила.
Абонент недоступен…
Последний месяц Ладиной жизни прошел в недоумении. Она училась, ходила с новыми друзьями на прогулки и в кино, созванивалась со старыми. Она вертелась на карусели «Ромашка», пытаясь натренировать вестибулярный аппарат и просто забыть о своих навязчивых мыслях. Пусть они перемешаются, выветрятся на карусели.
Но все же внутри Лады оставалось странное ощущение: когда она приедет в свой город, ее там никто не будет ждать.
Лада несколько раз выглядывала в окно своего коттеджа. Деревья молчали. Скамейка скучала. Качели висели неподвижно, будто на старой открытке. Бледные лучи обстреливали сквозь голые ветви серую шину-сиденье. Шторы в соседских коттеджах были плотно закрыты.
Павел знал, какого числа она приедет, Лада сообщала ему. С ее приезда прошло уже три дня.
– А где любимчик Пашка? – весело спросила бабушка, поигрывая половником.
– Откуда я знаю? – пробурчала Лада.
Бабушка пошла по дому, продолжая напевать:
Ах, как я тихонечко стояла,
когда для пацанов ты под гитару
пел.
Лада вздрогнула.
Оказывается, в песне были слова, которые бабушка раньше не пела.
Любовь прошла, любимчик Пашка.
Ну как дела, любимчик Пашка?
Ну как дела?
«Но ведь нужно выяснить, что случилось. Так ведь не бывает… НЕ БЫВАЕТ!» – подумала Лада.
Но я верю, Пашка, я надеюсь,
Еще споешь ты под гитару для меня.
– Бабуля, не пой эту песню, пожалуйста! – не выдержала Лада.
– Ты чего? – остановилась бабушка, опустив половник. – Вы поссорились, что ли?
– Нет. Он просто…
– Что? Ну что?
– Что – что? Ничего. Перестал мне писать.
– Может, что-нибудь случилось? Хочешь, я узнаю? – бабушка с энтузиазмом закинула длинный половник на плечо, как винтовку.
– Нет! Ни в коем случае!
– Ну и ладно… Мало ли этих Пашек.
Лада вздохнула. «Этих Пашек» мало… Совсем нет.
На следующий день бабушка вошла в комнату Лады в темно-вишневом костюме, с блестящей брошкой-цветочком на воротнике. Это у нее называется – нарядиться. В руках – сумочка вместо пакета, в глазах – блеск.
Лада лежала на диване с книгой в руке, но смотрела больше в потолок, чем в книгу.
– Ты куда это принарядилась? – спросила Лада.
– Да я это… В гости. Может быть… – осторожно начала бабушка. – Не хочешь со мной пройтись до бабы Кати?
Лада перевела взгляд на книгу, чтобы не выдать себя. Да, она хотела.
– Вообще-то, я читаю… Ладно уж, сейчас соберусь, – лениво потянулась она.
– Если не хочешь, то не надо.
Лада собралась моментально.
И вот она стояла на балконе у бабы Кати. За спиной ворковали старушки. (Молоко и сахар, давление, цены, правительство, дети и внуки). Ноябрь выдался приятным, совсем не холодным. Но на балконе сверху не было никакого движения.
«И что я здесь делаю?» – спросила себя Лада, стараясь не задирать голову.
