– Нет, я…
– Тогда по какой причине вы покинули Индию?
– Вы не даете мне объяснить, – Лорин заставила себя вежливо улыбнуться.
Хэмилтон поднял тяжелые брови и хрюкнул носом-обрубком. Взмахом руки он разрешил ей говорить.
– Перед отбытием меня не предупреждали, что придется иметь дело с противостоянием тамплиеров и ассасинов.
– Разве ваши обязанности изменились из-за этого?
Лорин собралась ответить, но Хэмилтон не дал ей это сделать:
– Вы доложили наставнику?
– Разумеется…
– И вам последовало указание вступить в связь с тамплиером Клайвом?
– Нет, я не… – Лорин нахмурилась. Эти вопросы не имели отношения к делу. Ее сбивали с толку, и она пока не понимала, зачем.
– Вы находились в любовной связи или это клевета?
– Разве мои обязанности изменились от этого? – невинно поинтересовалась она.
Хэмилтон выпятил вперед тяжелую квадратную челюсть и оперся на стол, принимая угрожающую позу. Его выпуклые круглые глаза смотрели с усталым раздражением:
– Вы в своем уме?
– Близость к цели номер один дала возможность составить более точные отчеты, разве не в этом была моя задача?
– И вы вмешались в действия Кастельно, когда тот пленил Клайва.
– Полагая, что это соответствует моей задаче.
– Вам был дан такой приказ?
– Клайва могли убить. Они бы не стали ждать, пока из Лондона придут новые указания.
– По чьему приказу вы контактировали с ассасинами?
Лорин хмыкнула и впервые за время допроса действительно удивилась. Об ассасинах она не докладывала даже Харди. Это было бы большой глупостью. Еще большей, чем ввязаться во все это. Так откуда же они знают? Только три человека, кроме нее, владели этой информацией. Ассасин Сафар, унесший с собой дневники брата, Роберт Клайв, который заподозрил Лорин в сговоре с врагом, и…
«Римлянин, – ее губы сами по себе растянулись в улыбке, но это был скорее оскал. – Андреа де Маркато».
Хэмилтон ничего не произнес, продолжая смотреть на нее и ожидая, к чему приведут ее размышления.
– Это не я вступила с ними в контакт, – Лорин посмотрела ему в глаза, – а они, когда прислали убийцу в мой дом. Мой слуга был ранен, а я чудом спаслась. Они многократно предупреждали, чтобы я не вмешивалась в их войну с тамплиерами.
– И чью сторону вы выбрали?
– Вашу, – просто ответила она.
Хэмилтон задвигал желваками, словно перетирал в челюстях ее кости.
– Вы участвовали в переговорах с Миром Джафаром, помогая свергнуть наваба Сираджа уд-Даула? По чьему приказу?
Вопросы продолжались, иногда повторялись. Лорин отвечала с величием, достойным королевы. Впрочем, она слишком много знала о королевах, чтобы судить об их достоинстве. Лорин стоила куда дороже, хоть на ее голове не было короны. Она устала, но ни ее осанка, ни выражение лица, ни голос не выдавали этого. А Хэмилтон зевал, не всегда прикрывая рот.
– И напоследок, – пробурчал он, делая записи в тетради. Перо натужно скрипело, от этого звука у Лорин свело зубы. – Что вам известно о Великом Моголе?
«О бриллианте?» – Лорин не ожидала этого. В конце концов, во время допроса ее пытались обвинить в измене ордену и приписать сговор то с одними, то с другими, но причем тут величайшая драгоценность, которую ей когда-либо приходилось видеть? Гигантский камень был бесценен. Она отыскала его в семейном склепе Сираджа уд-Даула и похитила. Бриллиант считался пропавшим, его многие годы безуспешно пытались выследить не только охотники за золотом, но и наемники ордена Созидателей. Такой камень – веский аргумент в споре. Он стоит дороже тех денег, что за него могли бы заплатить, поскольку отыскать аналог равносильно поимке призрака. Статус его обладателя незамедлительно повышался. Престиж давно весит больше, чем доброе имя.
