Помню, как мы пили с ним чай и его просьбу потерпеть.
Умом я понимал, что директор хочет разыграть карту Пылаева, но на душе было как-то тревожно. Брать на себя убийство Адена я не хотел.
В итоге договорились, что я просто буду молчать.
Яков Иванович говорил про месяц острога и обещал, что будет присматривать за мной даже там, но как-то не верилось.
Нет, наш директор – кремень и слова на ветер не бросает, но что-то мне подсказывало, что всё пойдёт не по плану.
Ну а потом стало резко не до этого.
Учителя принялись нас гонять серьёзно. Боевое сплачивание, полосы препятствий, групповые тренировки, турнирные таблицы дуэлей…
И если остальные гимназисты могли банально поспать и уделить время себе, то я держался исключительно на зельях.
За все две недели мне удалось поспать лишь дважды, и оба раза я оказывался на арене. Рив делала вид, что меня не замечает, и как бы я ни пытался подойти к ней – не мог.
Дубровский же, если мне не показалось, стал выглядеть чуточку получше.
Три и пять. Именно столько раз я сумел его коснуться. Было дико больно, но я постарался разгрузить Рому по максимуму.
В гимназии, конечно, оставался Толстой, но было как-то тревожно. Особенно, учитывая, как жёстко начали гонять гимназистов.
Будто готовились к чему-то… нехорошему.
Хоть было и тяжело, но я не жаловался. И искренне надеялся, что у директора получится потянуть время ещё на пару недель.
Но не сложилось.
Меня выдернули прямо с середины тренировки, которую я про себя называл «Штурм Белого дома».
Одна группа гимназистов должна была захватить контроль над зданием, удивительно напоминавшим главный корпус гимназии, вторая же – выступала в роли защитников.
Мой отряд уже почти додавил сопротивление старшаков, как появившийся из тени физрук буквально вынес меня за пределы полигона.
– Пора, – мрачно бросил он и кивнул на парочку дюжих мужиков в чёрной униформе.
Я молча кивнул и без понуканий отправился к своему конвою.
Молча не потому, что делал вид, будто я крут и плевать хотел на такую досадную мелочь, как тюрьма. А потому, что было страшно.
Кажется, в тот момент я в полной мере ощутил каково это, когда тебя везут в неизвестность.
Мрачные сопровождающие, один из которых шёл по пути Воина, а второй по пути Мага, серебряные наручники, которые разом отрезали доступ к Инвентарю – всё это вызывало серьёзную тревогу.
Хорошо хоть мои друзья не видели, как меня, словно преступника, вели по улочкам гимназии…
Потом была поездка на неприметном паромобиле, уездный городок, вспышка портала и… столица княжества.
В тот момент я позабыл про наручники и конвой, и с жадностью прильнул к окну.
Город потрясал.
Эдакая смесь мощёных улочек и каменных проспектов… Роскошных дворцов и колоритных кирпичных домиков. Кареты, запряжённые лошадьми и гражданские гравиплатформы.
Про паромобили и общий дух стимпанка вообще молчу.
От города так и веяло магией, научным прогрессом XIX–XX века и… хрустом французской булки, что ли?
Все эти дворяне, не спеша прогуливающиеся по улочкам… Военные в строгих мундирах, чем-то похожие на гимназистские… Дамы, одетые в пышные платья…
В общем, город был настолько крут, что я влюбился в него с первого взгляда.
От него так и пахло историей, загадкой и приключениями. И даже мерзкая погода, знаменующая приближение зимы, не могла испортить моего впечатления.
– Выходи, – Воину надоело ждать, когда я оторвусь от окошка, и он легонько пихнул меня в плечо. – Приехали.
