– Что "ну"? – Когда я сытая – я сущая флегма, и никакие любопытствующие смотрительницы библиотеки своим нуканием не способны вывести меня из состояния абсолютно невозмутимого равновесия.
– Ма-ли-на! – прорычала коллега.
– Тю! – не сдавалась я. – А говорила, что когда голодная, страсть какая недобросердечная!.. Да ты и сытая не особо приветливая.
– Я этого и не отрицала, – улыбнулась хищным оскалом Нирочка.
И я все поняла!
Поняла так кристально ясно, что стало неимоверно страшно.
Жутко-жутко страшно!
Нет беды страшнее, чем неудовлетворенная женщина!
Нет, и никогда не будет!
Такая вот, с оскалом похуже любой твари Пустоши, пустит под откос все: стремления, рабочие отношения, эфимерные ценности, государственные устои – лишь бы только знать, чувствовать наверняка и быть оттого удовлетворенной.
Правда и это состояние не гарантирует безопасности от женского любопытства.
Мне сейчас нужно было либо тикать отсюда, и желательно подальше, либо колоться.
Тикать было можно, но сложно, в силу рабочих обязательств, а вот колоться не хотелось никак, там же сто тысяч вопросов последуют и в два раза больше предположений, одно страшнее другого.
В общем, по-моему, выбор стал очевиден…
– Стоять! – коварная Нирочка пресекла мои действия прежде, чем они смогли осуществиться.
Я обернулся со взглядом святейшей невинности и с невозмутимым лицом принялась собирать посуду после нашего трапезничания.
Тут же подскачила сердобольная тетка Ыгая, повыхватывала у меня все черепки и столовые предметы, и я опять осталась гол, как сокол, перед алчащим взором смотрительницы библиотеки.
Великая Степь, создательница и благодетельница ты всех живых и падших, не дай пропасть так глупо и обидно!
– Линка, – по которому кругу начала свою требовательную песнь Нирочка, – ты когда на работу в библиотеку пришла устраиваться, кто тебе помог?
– Волей Великой Степи все сладилось, – смиренно и с огромнейшим благоговением в голосе проговорила я, точно зная, что против святыни моя коллега ни в жизнь ничего уничижительного не скажет: Великая Степь – это Великая Степь для каждого жителя нашего континента.
– Истины слова твои, – подхватила с завидным послушанием смотрительница. Склонила голову в уважительном поклоне к высшим силам и материям, о чем-то своем задумалась, пошептала и распрямилась.
Нефритовый взгляд из мягко-покорного со скоростью мгновения перешёл в пронзительно-острый.
– А когда твоя соседка, школопендра белобрысая, тебе все вещи до единой попортила и на общее ухихикивание выставила, кто тебе плечо помощи подставил?
– Волей Великой Степи ко мне многие с добром повернулись: домовики, домовушки, да чего уж говорить, весь светлый народ за меня встал, даже магини с чистыми помыслами нашлись…
– Да с душонкой мстительной они нашлись, а не чистыми помыслами, – тут же включилась в предложенный мной разговор коллега.
– Чистые помыслы честной мести не помеха, – я продолжала рассуждать вслух о других, потому как про них говорить завсегда проще, нежели свою фигуру рассматривать.
– А помнишь, как…
Вопрос смотрительницы прервал звонок моего телефона. Я бросила беглый взгляд на экран и, не раздумывая, ответила:
– Привет, Белка! Что-то случилось?
– Линка! Линка, ты можешь срочно-срочно прибыть в медкорпус?
Я бросила вопрошающий взгляд на смотрительницу библиотеки, и Нирочка тут же одобрительно кивнула, уж что-что, а в вопросах выживания она была непреклонна и на неурочные вызовы меня всегда отпускала, не смотря на какие-либо споры и разногласия.
